Фугас пробил днище БМП-2, хотя там броня двадцать пять сантиметров. Все из той машины остались живы (они перед самым взрывом только-только наверх вылезли), но получили тяжёлые ранения и контузии. Некоторые по четверо суток не приходили в сознание. Парней так разбросало, что мы долго их в пыли искали. Причём даже водитель остался жив: он сдвинул крышку в сторону и ехал, наполовину высунувшись. Очень далеко улетел, весь переломанный оказался, но живой. Взрыв был за ним, как раз там, где мы сидели. Вообще-то при таком подрыве остаться живым практически невозможно. Говорят, что есть шанс, если все люки открыты. А если закрыты — то это взрыв в консервной банке… Получилось, что Коля нас спас. Подорвать должны были мы. Но Коля по собственной инициативе объехал дерево, и подорвалась следующая машина. Командир взвода подходит к нему: «Коля, я тебя люблю…».

Мы выехали из района, переночевали. А утром вернулись и окружили всё вокруг. Велели местным выйти и стали ждать. Не ошиблись: «духов» ловили прямо в женской одежде. В парандже идут такие здоровяки, а под паранджой автомат… Но в конце прохода все должны «открыть личико»! Поймали «духов» не всех, часть ушли через кяризы (водяные колодцы, соединённые ходами. — Ред.).

На всякий случай нас держали тут четыре или пять дней. И боевая операция завершилась настоящим санаторием! Мы встали под огромной шелковицей, вырыли яму, положили туда палатку, завели воду с арыка и стали купаться. Рядом озеро размером километра полтора на километр.

Сначала попробовали в нём купаться, но с противоположного берега (там находился командир дивизии) стали стрелять из автомата по воде — нельзя! Сначала просто купались и грелись на солнышке — это же сентябрь, температура градусов пятьдесят! Потом нам привезли муки, мы жарили блинчики, картошку с тушёнкой. Решили рыбу поглушить: связали штук десять гранат и бросили в озеро. Они так взорвались — прямо как бомба какая-то!

Рыба-то всплыла! Но приехали офицеры и всё забрали. А нам сказали, что рядом находятся дипмиссии, и ни в коем случае нельзя так делать. Но всё равно отдохнули прекрасно!

Конечно, очень жалко было Игоря Чипку. Вспомнили, что не хотели его с собой брать. Но он сам напросился: «Ну сколько можно в части сидеть?».

В октябре 1986 года ракетный полк, который стоял в Кабуле, вывели в Союз, решили, что он здесь не нужен. А чтобы его по дороге душманы не разгромили, сопровождать поручили десантной дивизии.

Мы шли через Чарикарскую долину, которая заканчивается посёлком Джебал-Сарадж. Колонна растянулась километров на восемь: одна машина ракетная, потом БПМ или танк, потом снова машина — БМП — танк.

Примерно в середине долины мы остановились ночевать. Решили: мы будем спать, а молодые будут нас охранять. Но командир взвода говорит: «Нет, вы с Кувалдой пойдёте охранять танк. Там их всего четверо». Мы: «Почему? Пусть молодые идут!». — «Я сказал, вы пойдёте!». Делать нечего, пошли. Но думаем: найдём там молодого, он будет охранять, а мы всё равно спать ляжем. Приходим — а там четыре дембеля! Расстроились…

Пришлось бросать жребий кому когда стоять. Нам с Кувалдой досталось с двух до четырёх утра. Только легли, танкист будит. Я: «Не может быть, что уже два часа!». Смотрю на часы — точно два.

Встал, стою, охраняю… Танк поставили прямо у дороги, пушка повёрнута в сторону ущелья. А между дорогой и ущельем метров четыреста виноградники. С краю в ложбинке Кувалда спит. Подхожу: «Кувалда, вставай!». — «Ага…». И спит дальше. Думаю, пусть пока полежит. Патроны в магазин винтовки зарядил, ещё что-то сделал. Прошло минут двадцать пять — Кувалда спит. Пытаюсь разбудить — никакого эффекта, не просыпается. А мне одному стоять никакого удовольствия. Беру винтовку, снял с предохранителя и над его головой сантиметров в пятидесяти — ба-бах! Выстрелил.

А винтовка очень громко стреляет. Кувалда моментально, в секунду какую-то, вскочил. Снял автомат с предохранителя: «Что, что случилось?!. Где, кто?!.». — «Там «духи» стреляют, а ты спишь!». Он сразу присел немного и боком из автомата — ты-ды-дын, ты-ды-дын… Стал стрелять вокруг себя поверх виноградника. Но не рассчитал и попал по башне танка. Танкисты проснулись, вокруг наши тоже проснулись. Все повылезали: «Что случилось?». Кувалда: «Душманы там, душманы!». И пальцем тычет в сторону виноградника. Танкисты моментально в танк спрятались. Думаю: «Ну танкисты, ну воины! Испугались…».

Вдруг слышу звук — взююю-ююю-юю… Танк, когда заводится, сначала такой специфический звук издаёт. Потом заревел сам двигатель. И не успел я даже подумать, зачем они танк завели, как ствол поворачивается и — ба-бах!..

Расстояние от ствола до земли всего метра полтора-два. А мы-то стоим возле танка! Нас взрывной волной оттолкнуло и накрыло густой пылищей. Оглохли мгновенно. Упали и ползком в сторону… А танкисты не могут успокоиться — ба-бах снова! Мы: «Сумасшедшие, сумасшедшие…».

Кувалда мне: «А «духи» откуда стреляли?». — «Какие «духи»! Я тебя так разбудил просто». Кувалда: «Если узнают, нам точно крышка!».

А тут уже все проснулись и начали из всех орудий палить! Мы стоим, смотрим… Красота!.. Запустили осветительные ракеты, которые на парашютиках спускаются. Мы с Кувалдой по этим парашютикам стрелять стали — соревновались, кто больше собьёт. Мы-то точно знали, что душманов нет…

«Бой» длился минут двадцать. Говорю Кувалде: «Теперь спокойно можно ложиться отдыхать. Душманы сто процентов даже близко не подойдут!».

Особенно запомнилась мне окружение, в котором мы оказались в Пандшере. Пандшер был одним из самых опасных регионов Афганистана, а самым опасным считался Кунар.

За полтора года службы я был на Пандшере трижды. Дембеля наши там были только один раз. А когда они узнали, что идём в Пандшер, то сказали, что кошмар — хоть в обморок падай. Они ведь видели трупы ребят, которых оттуда привозили. А погибало там очень много, бывало до семидесяти процентов личного состава.

Командир взвода сначала схитрил: «Готовимся на боевые! Летим туда-то и туда-то». В другую сторону вроде. И поехали… на Пандшер. Это был ноябрь 1986 года.

На броне снова прошли через Чарикарскую долину. Задача стояла обычная — подняться в горы и занять своё место. Наша 1-я рота прошла по ущелью и поднялась на самые дальние горки, а наш 1-й взвод ушёл дальше всех и поднялся выше всех. Примерно на одном уровне, чуть ниже, на соседней горке, встало управление роты. За нами были ущелье и горка, повыше нашей. Первоначально мы должны были подняться на неё, но почему-то не стали. А там оказались «духи»!..

Я был очень рад, что нам прислали молодых. У меня было две мины, многие несли по четыре. Иду я, как всегда, первый. Уже так себя натренировал, что привык, что меня никто обогнать не может. Вдруг слышу — за мной кто-то пыхтит. Оборачиваюсь — молодой с Чувашии. Его звали Федей, фамилия Фёдоров. Я пошёл быстрей, он тоже быстрей. Я — ещё быстрей, он — тоже быстрей. Но я же не могу смириться, чтобы кто-то обогнал меня, не привык к такому! И тут он стал меня обгонять! Я: «Федя, ты чего? Совсем с ума спятил? Дембеля обогнать!..». Он заулыбался и пошёл-пошёл-пошёл уже впереди меня… Я: «Федя, стой!». Он встал. Даю ему две свои мины — на, если такой шустрый! Он молча взял и всё равно попытался меня обгонять! Но я не сдался и всё-таки обогнал его в конце концов.