Немцы, которые сначала лишь «прощупывали» войска, располагающиеся на ярцевском рубеже, вскоре поняли, что перед ними находится серьезное боеспособное соединение. В район Ярцево начали стягивать войска; усилились налеты авиации, которая и так-то имела преимущество в воздухе, а в этом районе она вообще не встречала должного сопротивления. Хорошо еще, что вокруг защищающихся были леса: они не позволяли танковым частям врага легко обойти обороняемые рубежи и более или менее защищали от немецких самолетов.

Условия для работы самого Рокоссовского были невыносимыми: спать приходилось в автомобиле; помимо отсутствия постоянного помещения для работы, у командующего практически не было помощников. Он неоднократно обращался к командующему фронтом с просьбой выделить ему штаб. 21 июля штаб 7-го МК получил приказ перейти под командование Рокоссовского. В результате его соратниками стали: командир корпуса В. И. Виноградов, начальник штаба М. С. Малинин и командующий артиллерией В. И. Казаков. Это были грамотные, набравшиеся опыта командиры. Работать Рокоссовскому стало легче.

А бои продолжались. Советские части как могли удерживали врага на рубеже. Наши потери были огромными. Верховное командование мало заботилось о солдатах. Желанной была только цель – остановить, задержать врага. В глазах руководства она оправдывала и средства. Что мог сделать в такой ситуации Рокоссовский, знавший цену жизни не только ближайших подчиненных, но и простых бойцов? Свою задачу командира он видел в четкой организации вверенных ему частей. Каждый солдат должен знать свой маневр – это ведь еще Суворов говорил. Рокоссовский требовал выполнения этого принципа и у себя в войсках.

Стремясь уяснить для себя природу любых неудачных действий своих войск, он не ограничивался лишь анализом преподносимых подчиненными сведений. Он появлялся на переднем крае, беседовал с младшими офицерами и просто солдатами, при этом не раз попадая под обстрел врага. Однажды во время боев под Ярцево Рокоссовский с генералом Камерой пошли инспектировать переднюю линию обороны. Как вдруг неожиданно началась немецкая атака. Несколько рот гитлеровцев при поддержке танков двинулись на наши позиции. Отходить было поздно, и командиры остались на рубеже. Появились немецкие самолеты и обстреляли защищающихся. Солдаты стали отступать к лесу, а генералы так и остались на месте: опыт подсказывал, что, во-первых, остановить войска можно только личным примером, а, во-вторых, немецкая авиация тогда активно охотилась за нашим комсоставом, преследуя даже отдельных офицеров; до леса же было не очень близко – могли и не добежать. Так они и остались стоять, вперив взгляд в бежавших солдат. И многие бойцы, видя решительность и храбрость своих командиров, вернулись в окопы. Через несколько минут зенитные пулеметы отогнали самолеты врага, а на опушке развернулась противотанковая батарея. Слаженный огонь остановил гитлеровцев и сорвал их атаку.

В другой раз Рокоссовский поручил офицерам разобраться в причинах низкой эффективности и плотности огня, который наши пехотинцы вели из укрытий. Не дожидаясь их доклада, улучив несколько минут, сам отправился на передовую. В соответствии с действующими уставами оборона организовывалась по «ячеечной системе» – каждый солдат находился в своей ячейке. Считалось, что так пехота несет меньшие потери. Рокоссовский забрался в одну из таких ячеек и, осмотревшись, убедился, что не может контролировать действия других солдат. «Сознание, что где-то справа и слева тоже сидят красноармейцы, у меня сохранялось, но я их не видел и не слышал… Меня все время не покидало желание выбежать и заглянуть, сидят ли мои товарищи в своих гнездах или уже покинули их, а я остался один»[6]. Он понимал, что психология – одна из главных наук, которую должен постичь командир, наряду с тактикой и боевой подготовкой. Представив состояние солдат и командиров во время боя, когда они сидят в таких ячейках, Рокоссовский категорически отверг эту систему. Его поддержали и офицеры штаба. В результате были прокопаны траншеи, и впредь оборону организовывали только по такому принципу.

В конце июля положение на ярцевском рубеже стабилизировалось. Командование прислало в подкрепление несколько танковых батальонов и поставило перед войсками Рокоссовского наступательные задачи. В один из дней, используя фактор неожиданности, ими был нанесен удар по врагу. В результате стремительной атаки наших танков, среди которых был десяток тяжелых машин – KB, войска атаковали гитлеровцев и заставили их отступить. Форсировав Вопь и отбив Ярцево, группа Рокоссовского заняла выгодные оперативные плацдармы.

Тимошенко 22 июля докладывал в Ставку:

Понимать это следовало так: не решив поставленной задачи – прорыва и уничтожения ярцевской группы, – гитлеровцы надолго перешли к обороне. Едва ли не впервые во Второй мировой войне!

За время боев на ярцевском рубеже немцы не прекращали попыток овладеть Соловьевской и Ратчинской переправами на Днепре, чтобы исключить возможность отхода из района Смоленска шестнадцатой и двадцатой армий. Большая заслуга в том, что эти нити не были перерезаны, принадлежит сводному отряду, которым командовал полковник Лизюков. Некоторое время он действовал самостоятельно, а позже был включен в состав группы Рокоссовского. В начале августа положение под Смоленском ухудшилось. Город полностью заняли гитлеровцы. Несколько раз Тимошенко отдавал приказ немедленно взять его обратно. Сотни солдат бежали в атаку и были уничтожены немецким пулеметным и минометным огнем.

3 августа начался вывод оставшихся войск шестнадцатой и двадцатой армий по Соловьевской и Ратчинской переправам, удержанным в июле Лизюковым. Под адским огнем немецкой артиллерии и авиации соединения с большими потерями перебирались на восточный берег Днепра. Группа Рокоссовского прикрывала как могла их отход. В результате «приговоренные» немцами к смерти войска вырвались из смертельного огненного котла. Тем самым был сорван план германского командования по окружению и разгрому основных сил Западного фронта. Тыл получил еще несколько недель для подготовки к сражениям.

«Командарм-16»

После вывода остатков шестнадцатой и двадцатой армий из окружения генерал П. А. Курочкин был вызван в Москву для нового назначения. Вместо него командующим был назначен генерал М. Ф. Лукин. 7 августа маршал С. К. Тимошенко вызвал к себе Рокоссовского и объявил, что он назначается командующим 16-й армией. Рокоссовский сразу обратился к Тимошенко с просьбой забрать с собой штаб, с которым он воевал под Ярцево. Маршал не возражал, и командование 16-й армией пополнилось полковником Малининым (он стал начальником штаба) и генералом Казаковым (начальником артиллерии).