— Ну, слава яйцам. — В меру возможностей перевела дух я и рискнула приоткрыть один глаз. Как раз, чтобы успеть увидеть, как полянка с избушкой Бабы-яги скрывается за верхушками деревьев.

Метла тащила меня над лесом еще минут пятнадцать. К тому времени у меня занемели не только ноги-руки, но, казалось, даже волосы на голове, не говоря уже про мозги. А проклятая шаль, которую я потерять почему-то не сподобилась, загибала гудящую спину дугой, скручивая меня в подобие хрипло матерящегося бублика. К тому моменту, как проклятый веник все же начал снижаться, от прилива крови к голове у меня уже в глазах потемнело, а мысли и вовсе завязли одна в другой.

Впрочем, это было только к лучшему. Потому что, заметив, что до вожделенной земли осталось всего метра два, я поспешно попыталась освободить помело от своего присутствия. Если бы не занемевшие вконец руки, отказавшиеся мне подчиняться, тут бы Василисе Гороховой и конец пришел: подо мной зияли темные пятна бочагов и ярко-зеленые болотные кочки.

Но все когда-нибудь заканчивается. Закончился и мой бредовый полет. Я банально зацепилась сарафаном за какой-то куст, потом еще за один, и в конце концов между намертво сплетенными руками попалась большая коряга. Она-то и сдернула меня с метлы. Основательно приложив прутьями по физиономии, своенравный веник плавно спланировал на траву на расстояние вытянутой руки.

Увы, на то, чтобы подняться на ноги, мне потребовалось время. Много времени и еще больше матюгов. Правда, материлась я тихонько и скромно. Вокруг возвышались темные стволы узловатых деревьев. За ними все тонуло в зеленоватом полумраке. И увидеть на этом фоне горящие глаза хищников, привлеченных моими искренними высказываниями, мне совсем не улыбалось.

Мое затекшее тело спасло заодно от безвременной кончины и проклятый веник. Подозреваю, что если бы мне удалось добраться до него сразу, то даже соображение, что он — собственность настоящей ведьмы, меня бы не остановило. А так, к тому моменту, как я снова смогла шевелиться, основной запал уже прошел.

Первым делом я избавилась от давящей на плечи волшебной шали. А за ней и от носа. Физиономия вроде не болела, так что я понадеялась, что основной удар колючими прутьями пришелся как раз на эту выдающуюся, но, к счастью, съемную часть моей многострадальной тушки. Преисполнившись благодарности к крючковатому наморднику, я не зашвырнула его в кусты, как хотелось, а аккуратно завязала в шаль, которую приладила вместо пояса. Слава богу, в таком виде она весила именно столько, сколько ей и было положено, то есть практически ничего.

Расправившись с самым насущным, я подняла метлу и огляделась. Как возвращаться в избушку на курьих ножках, я не знала. Да вряд ли полянка была где-то далеко. Не так уж долго и быстро я летела. Но в какой стороне она находится, я не представляла. Помело доверия не внушало: летать мне не понравилось. Мало ли, вдруг снова не так поймет мои указания и доставит туда, куда ворон костей не заносил. Можно было, конечно, воспользоваться щучьим подарком и примерить на себя роль Емели. Но печки в обозримом пространстве не наблюдалось, а как по-другому колдовство может доставить мою тушку по назначению, проверять не хотелось. Тем более что воображение одну за другой подкидывало совсем уж дикие версии.

И тут я услышала конское ржание. «Лошади делать в густом темном лесу совершенно нечего, — обрадовалась я. — Значит, ее притащили сюда люди. Как там было у классика? „Отец, слышишь, рубит, а я отвожу…“» На всякий случай я поудобнее перехватила метлу и осторожно пошла на звук. А что? Палка толстая, увесистая. Как знать, кто там ржет и что рубит.

За деревьями открылась поляна. На краю журчал небольшой ручеек, а рядом, низко опустив голову, переступал копытами здоровенный конь.

— Доброго дня, красна девица!

Из леса с большой охапкой сухих сучьев вышел высокий широкоплечий мужчина.

— И тебе не хворать, — кивнула я, на всякий случай отступив чуть назад.

— Заблудилась?

— Гуляю, — вздернула нос я.

Не говорить же, что действительно заблудилась. Еще заведет черт знает куда. Я в свое время успела помотаться по городам и весям нашей необъятной Родины и одно знала точно: скажи таксисту, что не представляешь, где находишься, и экскурсия по городу обеспечена. Прогулка зигзагами по лесу мне была без надобности, а потому я в последнюю секунду решила попросту увязаться за мужиком в отдалении. На отшельника он не похож, значит, точно к людям идет.

— Далековато от родного дома гуляешь, — покачал головой мужчина. — Я последнюю деревню почитай третий день как миновал. Или тут какая заимка охотничья имеется?

— Не знаю, — буркнула я.

Мужик подошел ближе, и я вдруг сообразила, что он мало того что на две головы выше меня, так еще и шире в полтора раза. А на каждое его плечо можно было бы свободно посадить по Василисе Гороховой. И что-то мне подсказывало, что веса путешественник и не заметил бы.

— Да ты не бойся, — открыто улыбнулся он. — Я не обижу. Чай не тать лесной. Подходи. Накормлю, а потом пойдем дальше каждый своей дорогой.

Еще с минуту назад я жалела, что вообще показалась этому гиганту на глаза, а тут вдруг обиделась: «Даже помочь не предложил, скотина!»

— А почему это каждый своей? — вздернула бровь я. — А может, нам в одну сторону?

— Туда, куда я иду, тебе точно не надобно, — покачал головой он, ловко складывая сучья шалашиком, и начал стучать камешком о железную палку, выбивая искры.

— А ты за меня не решай!

— Так я и не решаю, — примирительно поднял ладони он, ненадолго прекратив свое занятие. — Только иду я к Бабе-яге…

Он сдвинул брови, то ли рассчитывая меня напугать, то ли, что более вероятно, сам недовольный целью своего путешествия. В моей голове зашевелились смутные подозрения: «Вот тебе и не сезон! Прям аншлаг какой-то!»

— На Иванушку-дурачка не похож, на Аленушку тем более. И что ж ты тогда у Бабы-яги потерял?

— Что потерял, то обратно верну, — хмуро отозвался он. — Тебе-то что, девица?

— А я, может, помочь хочу? — фыркнула я.

Он приподнял одну бровь, смерив меня красноречивым взглядом от растрепавшейся куцей косы до босых ног, выглядывающих из-под мятого сарафана.

— Помочь? Мне? — усмехнулся он. — Да как ты поможешь, пигалица?

— А это посмотрим. — Я уперла кулак в бедро и посмотрела на груду сухих веток. От нее шел едва заметный дымок. Какая-то искра все же попала на сухие травинки, но разгораться в пламя явно не желала. «Пигалица? — про себя ухмыльнулась я. — Сейчас узнаешь, что за пигалица!» И прицельно плюнула в будущий костерок.

Едва занявшийся огонек зашипел и потух. Мужчина удивленно посмотрел на сучья, потом перевел взгляд на меня.

— Ну, спасибо за помощь, нечисть лесная.

— Нечисть?! — опешила я. С одной стороны, уши горели от стыда: я же и правда помочь хотела. Кто ж знал, что зажигательная сила у моих плевков — явление непостоянное. С другой — нечистью меня даже бывший муж не обзывал.