Это что ж красота-то с человеком делает! Ведь так и стелется перед Наташкой!

– Ой, Николай Степанович, вы ж нас совсем спасаете. А вам удобно будет? – закокетничала девушка.

– Работа у меня такая. Было б неудобно – не предлагал бы.

Они бы еще долго любезничали, но вмешался я:

– Давайте бланки-то!

Спустя два часа мы наконец вырвались из этого липко-сладкого царства правопорядка и устроились в автобусе. Я уже устал отбивать поползновения участкового от Натальи и был откровенно рад покинуть это сверхгостеприимное местечко. Он бы и дольше нас держал, но автобус уходил по расписанию и ждать не собирался. Жаль только купить одежду не удалось.

– Ну, Наталья, ты и артистка! Что теперь?

– Домой поедем, дорогой племянничек, наконец-то домой!

Интерлюдия пятая

Молодой лейтенант в форме Волковской гвардии стоял навытяжку перед капитаном и получал выволочку.

– Лейтенант Борисов, скажите, какой у вас был приказ?

– Убрать подразделение Алиевых, действующее на железнодорожной ветке! Шамана уничтожить!

– Не уничтожить, а взять живым или мертвым, причем живым – лучше! Ты зачем его добил?

– Господин капитан, этот гад уже десяток наших положил, а я должен был с него пылинки сдувать?

– Борисов, не зли меня! У тебя на руках был живой Шаман! Который стоит полмиллиона рублей! Вот зачем?!

– Он не жилец уже был! Ему ногу оторвало, он кровью истекал.

– Да не твоя забота! Эти одаренные и не при таких ранах выживают!

Капитан устало потер переносицу. Лейтенант стоял, упрямо склонив голову.

– Шамана точно прикончили?

– Яковлев контроль делал. Точно в сердце. В рапорте все изложено.

– Почему тело не привез?

– А куда мне его? Фотографии сделаны. А труп команда Иваненко должна была доставить.

– Борисов, ты представляешь, что через сутки на жаре с трупами происходит? Почему сразу Иваненко не вызвал?

– Виноват, господин капитан! Завертелся.

– Виноват он… Вот именно, что виноват! Это ж надо, полмиллиона рублей!.. Ладно, закрыли тему. Доложу наверх, что Шаман выбыл. Что там за история с гражданскими?

– В ходе операции в лагере обнаружились трое гражданских. Их не тронули, просто отпустили.

– Просто отпустили?! А что ж помощь не оказали, почему бросили в поле?! Нам здесь дальше работать; почему до места не доставили?

– Виноват, господин капитан! Там до Заливки всего пара километров было. Кто ж знал, что они так и останутся на месте?

– Борисов, опять нарываешься! Тебе победа над Шаманом глаза застила! Как они с раненым бы потащились? Там тяжелый без сознания оказался!

– Не было там раненого, все целы были: так, одни царапины! Вот кого хотите спросите, проверьте! Поршнев их выводил из лагеря, Матвеев и Ильин в оцеплении стояли.

– И проверю! Дежурный: Матвеева и Поршнева ко мне!

Вызванные явились спустя несколько минут.

– Рядовой Поршнев, доложите о состоянии гражданских, найденных на месте лагеря! Были у них травмы?

– Есть доложить! Девушка и парень вроде целы были, только посечены сильно, а у мужчины на голове рана была, кровило сильно.

– Рядовой Матвеев, есть что добавить?

– Так точно! Мужчине потом хуже стало, а девушка с парнем в шоке были!

– Свободны!

Рядовые вышли из кабинета, а капитан многозначительно посмотрел на лейтенанта.

– Борисов, я тебя прикрываю только потому, что победителей не судят! С гражданскими кто надо поработал, отказ от претензий они написали. Но имей в виду: в другой раз никто за тобой подтирать не будет! То, что Шамана завалил, да еще без особых потерь – поздравляю, молодец; но то, что живым не взял или хотя бы тело не привез – это твой косяк! Идите, лейтенант Борисов, подумайте. Премию вашему подразделению выпишут до конца месяца.

– Есть идти! – И лейтенант с видом победителя покинул кабинет начальства, услышав напоследок:

– Это ж надо, полмиллиона рублей!..

Интерлюдия шестая

Наташе Ивановой с детства внушали, что, если хорошо учиться, много трудиться, помогать младшим и слушаться старших, все в жизни сложится хорошо. Наташа старалась. Затемно вставала, чтоб покормить скотину, затем бежала пять километров по горному серпантину из своей деревушки в школу, потому что если жить в интернате, некому будет помочь маме с младшими детьми. Уроки старалась делать на переменах, чтобы дома успеть постирать, прибрать, погладить, искупать, покормить, подоить… И искренне не понимала, почему ее все вокруг жалеют. Мама, стремясь подарить отцу наследника, родила одну за другой пятерых дочерей, и только после получилось родить сына. Частые роды измотали женщину, а бабушка была старенькой и успевала только готовить на всю ораву, так что почти весь быт многодетной семьи пришлось взвалить на себя старшей дочери. Но Наташа вовсе не унывала: у нее подрастали четыре помощницы и гордость семьи – Максимка, будущий хозяин дома. Правда, сестры как-то не спешили помогать по дому, предпочитая допоздна проводить время в школьном селе, где были клуб, библиотека, детские площадки, так ведь и Наталья со временем приноровилась справляться со всем хозяйством быстрее и частенько успевала прибежать вечером на часик к подружкам. А мелкие что?.. Успеют еще наработаться…

Первый звоночек прозвенел после седьмого класса. Наташа закончила среднюю ступень на одни «превосходно» и «хорошо» и была рекомендована к зачислению в старшую школу. Одна беда – обучали старшие классы только в Павловке, которая находилась еще дальше. И директор школы наотрез отказывался принимать девочку без проживания в интернате.

– Да поймите вы! – объяснял он родителям. – Тридцать километров по нашим горам нельзя каждый день бегать! Это ж как марафон ежедневный! А если случится что-нибудь с девочкой?! А если обидят лихие люди?! Вы же сами локти кусать будете!.. Только интернат!

Но за проживание и питание надо было платить. Пусть и не очень большую сумму, но сильно ощутимую для их многочисленной семьи. Еще и младшие вой подняли, осознав, что могут остаться не только без няньки-кормилицы-поилицы, но и без обновок к школе. Всем миром Наталью уговорили годик потерпеть, пообещав взять на откорм скотину, чтоб забить по осени и заплатить за двух сестер разом.

– У тебя ж направление три года действует! Потерпи, родненькая. С Анечкой-то, поди, еще и веселее учиться будет! А пока дома сидишь – заработаешь еще. Вон козий и кроличий пух как в городе ценится: шали по пятерке на рынке продают; да и молочко парное можно возить, и творожок…

И Наташа терпела. Чесала кроликов и коз, откармливала гусей и овец. Даже пару индюков на пробу завела. За зиму бабушка научила ее вязать тонкие платки и шали, а в выходные отец сажал ее на телегу и возил в город, где она стояла на базаре и торговала рукодельем и деревенскими продуктами. Свинья с поросятами сыто хрюкала в загоне, а свинка-копилка, купленная отцом, пополнялась рублями.