Джон Максвелл Кутзее — второй после Надин Гордимер (1991) южноафриканский нобелевский лауреат. Он родился в 1940 году близ Кейптауна и на протяжении многих лет преподавал литературу. Первый мировой успех ему принес опубликованный в 1980 году роман «В ожидании варваров». Затем он дважды становился лауреатом Букеровской премии: в 1983 году за роман «Жизнь и время Михаэла К.» и в 1999-м — за «Бесчестье». Кутзее — это англосаксонский Ромен Гари! Он дважды отхватил английского Гонкура, хотя ему ради этого не пришлось даже прятаться за псевдонимом. Не так давно он обратился к жанру автобиографии, издав трехтомник «Сцены из провинциальной жизни» («Детство», «Юность», «Зрелость» — «Boyhood: Scenes from Provincial Life», «Youth: Scenes from Provincial Life II», «Summertime», 1997–2009) — это пронизанные печалью и тонким тактом воспоминания о собственной молодости. И все-таки его ферматой, его кульминацией, его кодой стало «Бесчестье» — кстати, книгу еще можно приобрести в магазине издательства «Le Seuil».

В Америке отношение к дебютным романам не такое, как во Франции: чтобы найти издателя, молодой писатель должен буквально перевернуть небо и землю, изобрести новый мир, произвести революцию в повествовательном жанре, создать оригинальный язык и… нанять агента. Поэтому не следует удивляться тому, что время от времени мы получаем из-за океана великий роман, написанный никому не известным чуваком, — артефакт, оставленный пришельцами, поражающий сочностью и степенью накала: по сути, это перенесенная на бумагу транскрипция целой жизни. В США двадцатилетние сопляки пишут, как наши шестидесятилетние старцы. Чуть дальше в моем рейтинге появится «Рвущий сердце труд потрясающей гениальности» — феноменальная и уморительно смешная эпопея Дейва Эггерса, мальчишки-сироты с младшим братцем на шее. Ничуть не меньше меня восхитил «Дом из листьев» Марка Данилевски (родившегося в 1966 году) — те же свобода и воодушевление, хотя совершенно иной жанр (фантастика и принцип «рассказа в рассказе»). И разумеется, я фанат первого безумного романа юного тяжеловеса по имени Джонатан Сафран Фоер «Полная иллюминация».

Сага начинается с монолога молодого украинца по имени Александр Перчов, очень плохо говорящего по-английски. Тупого, как персонажи Фолкнера, и комичного, как герои Джона Кеннеди Тула[38]. Алекс постоянно путает значения слов и пребывает в твердой уверенности, что поза 69 была изобретена в 1969 году: «А что, интересно, люди делали до шестьдесят девятого года? Ну, лизали друг дружке, но ведь не одновременно же?» Алекс, не расстающийся со своим псом Сэмми Дэвисом Джуниором, служит переводчиком автору — Джонатану Сафрану Фоеру, который приезжает на Украину в поисках женщины по имени Августина, спасшей жизнь его деду (чья родная деревня Трахимброд была сожжена нацистами в 1941 году). Главы чередуются в нарочито произвольном порядке: возврат в прошлое и погружение в настоящее, переход от напыщенности к стилю школьного сочинения… Форма отныне — не глубинная сущность, которую поднимают на поверхность, напротив, форма прячется в глубине глубин. Рассказывая эту плутовскую историю, построенную на контрастах между великим и мелким, Джонатан Сафран Фоер «ищет свой голос». И находит его, порой неудобоваримый, но всегда оригинальный и выбивающийся из общего ряда. Не стану спорить, иногда ему трудно освободиться от чужих влияний: читая историю маленькой деревни, невольно вспоминаешь «Сто лет одиночества». Зато это чтение утомляет гораздо меньше, нежели творчество Габриэля Гарсиа Маркеса. Обычно, если повествование грешит чрезмерным абсурдом, я довольно быстро теряю к нему интерес, но здесь любопытство пересилило; мне не терпелось узнать, что будет дальше, даже если автор окунал меня с головой в самый отчаянный сюр. Потому что за безумием СИЯЛ СВЕТ Истории, Чувства и Истины. Потому что этот безымянный нахал своими слабыми ручонками создавал причудливый, потешный поток, достойный Беллоу и Зингера, — не больше и не меньше.

//- Биография Джонатана Сафрана Фоера — //

Джонатан Сафран Фоер родился в 1977 году в Вашингтоне, округ Колумбия, учился на филологическом факультете Принстонского университета и публиковался в «The Paris Review» и «The New Yorker». Вокруг первого же его романа поднялся невообразимый шум: «Полная иллюминация» еще в рукописи была выставлена на аукцион одним знаменитым литературным агентством. Банк сорвало издательство «Houghton Mifflin», уплатив автору аванс в размере 350 тысяч долларов. Много вам известно писателей, не напечатавших ни строчки, за которых издатели бились бы насмерть и предлагали бы автору подобные условия? Сразу после появления на книжных прилавках «Полная иллюминация» удостоилась рецензии на первой полосе «New York Times Book Review». «Этот роман — подлинное чудо разнузданного воображения. Он наверняка вызовет ваше восхищение. И разобьет вам сердце», — заявила Джойс Кэрол Оутс. Не отстал от нее и Пьетро Читати из «La Repubblica»: «Иногда достаточно всего одной книги, чтобы исчезли последние сомнения относительно ценности современной литературы». Так что можете больше не стараться! Это too much[39]! Молодой человек уже выиграл главный приз литературной «Звездной академии». Не окажется ли подобный успех скороспелкой? Две следующие его книги показались мне менее занятными…

Болельщики команды «Пари — Сен-Жермен» иногда скандируют слегка отдающий мачизмом слоган: «Женщина — на одну ночь, ПСЖ — на всю жизнь!» Ролан Жаккар смотрит на эти вещи с более далекой перспективой: он готов довольствоваться одной девушкой целое лето. Не очень-то вежливо с его стороны, ведь бывает, что девушка остается с вами и на следующий сезон, а некоторые — аж на три года. Но Жаккару оптимизм неведом. Пресыщенный циник, денди и нигилист, склонный к самоубийству и нездоровому пессимизму Казанова, из всех девушек он признает исключительно японок, а из писателей — австро-венгров. Ролан Жаккар прекрасно разобрался в женщинах: чтобы переспать с очередной из них, он всем им объясняет, что жизнь бессмысленна, что все вокруг ужасно, что все кончится, не успев начаться, и что «каждая новая победа означает новое поражение». Им нравятся такие речи, потому что в жизни каждой женщины рано или поздно наступает момент, когда ее тошнит от вранья.

«Девушка на лето» — это история о путешествии автора в Токио в компании с Шад — студенткой школы изобразительных искусств, скромной, а следовательно, сексуальной. Она называет его «старым чудовищем», и справедливости ради признаем, что Ролан Жаккар чем дальше, тем больше становится похож на помесь Габриэля Мацнеффа и Гумберта Гумберта, особенно когда пишет: «Я дожил до таких лет, когда любая желанная женщина годится мне в дочери». Другие рассказы этого сборника наводят на мысли о персонаже, сыгранном Фабрисом Люшини в «Скромнице», — этаком опереточном Вальмоне, попавшем в собственную западню. Как это плейбои ухитряются никогда не влюбляться? Меня всегда поражала их черствость. Курортные романы — опасная игра, и от связанных с ней неприятностей не застрахованы ни простаки, ни искушенные сердцееды.