Это будет доказательство того, что тайские проститутки предназначены не только для туристов, но пользуют и аборигенов. Это будет стилистический фейерверк бьющего через край лиризма, остающийся под строгим авторским надзором: «Этот тонкий хриплый назойливый голос»; «Я знал что если пересплю с ней то мне будет грустно неприкаянно тревожно и стыдно». Будут длинные очереди из прилагательных (как у Соллерса) — не потому, что трудно выбрать нужное, а потому что хочется выразиться как можно точнее, потому что в жизни любое явление достойно множества эпитетов. Например, я — светский наивный самовлюбленный циничный простодушный влюбчивый одинокий грустный богатый не знающий меры добрый злой литературный критик и писатель, и это еще далеко не полный список моих качеств, который, как и у всех остальных, претерпевает постоянные изменения.

Это будут переходы от «я» к «ты», как у Гао Синцзяня (только увлекательнее). Это будет плотный и густой, но легко читающийся, даже глотающийся роман, оставляющий странное впечатление, будто ты накурился заборной травы или закинулся словами.

Это будет произведение, вызывающее головокружение своей гипнотической красотой и изобилующее фразами, которые хочется записать на память: «Чем женщины красивее тем больше в них тайны»; «Любовь не просто слепит от нее лицо идет прыщами»; «Каждый раз когда я слишком счастлив меня тянет покончить с собой»; «Мечта американцев — контролировать весь мир с помощью пульта». И наконец, последняя — развязка, кульминация великолепного текста, низвергающегося на самое дно, дабы обрести форму: «Пусть сдохнут все порядочные женщины и объединятся все нехорошие мужики!»

//- Биография Санеха Сангсука-//

Санех Сангсук родился в 1957 году близ Бангкока. Окончил факультет английского языка и литературы. Во Франции переведены всего две его книги — «Старая, как дождь, история» и «Белая тень» (с подзаголовком «Портрет художника в костюме молодого негодяя» и посвящением Джеймсу Джойсу, автору «Портрета художника в юности»). Этот умопомрачительный монолог вроде бы является вторым томом трилогии, однако проблема заключается в том, что мы понятия не имеем, существуют ли первый и третий тома. Впрочем, не так давно в издательстве «Le Seuil» вышла его сказка — настолько же короткая и метафоричная, насколько роман объемен и натуралистичен. Отметим, что «Яд» — история о том, как маленький мальчик борется с ядовитой змеей, — в Таиланде даже не публиковался. Неужели Сангсуку отведена роль Вирасетакула[43] от литературы? Существует очень мало его фотографий (в том числе одна, на которой он похож на Че!). Этот затворник и сумасброд с явно свихнутыми вкусами невероятно талантлив, но только не по части самопиара. Так давайте ему поможем! И тогда он, назвавший себя «Иваном Грозным XXI века», займет место тайского Рабле.

«Путешествию не нужны мотивы. Очень скоро выясняется, что оно самодостаточно». Мир на глазах делается все теснее и уродливее. Глобализация — сложное слово, выражающее чрезвычайно простую мысль: с тех пор как человек шагнул на Луну, он знает, что наша планета — крошечный зеленоватый шарик на фоне черной тьмы. Самолеты, скоростные поезда, телевидение и Интернет сжали и без того тесную территорию. Ну и что делать, чтобы вырваться из замкнутого пространства, в котором тебя все сильнее одолевает клаустрофобия? Чем ныне живущие народы еще отличаются друг от друга? Может, скоро мы докатимся до того, что, одинаково одетые, будем сидеть перед одним и тем же экраном и говорить на едином языке? Николя Бувье ничего этого не знал, но его страсть к путешествиям стала последней попыткой человеческого существа спастись от поголовной стандартизации. Он бежал не только из родной Швейцарии — он бежал от обмещанивания, конформизма и пошлости. Он хотел быть Николя Бувье, а не Николя Одним-Из. «Употребление мира» — пророческое название. Если рассматривать наш мир как пространство, подлежащее утилизации, то все потуги Бувье в конечном счете оказываются инструкцией по использованию планеты.

Надо поскорее извлечь из этой земли все выгоды, которые она способна нам дать. Какие именно? Возможность шагать по ней ногами и катить по ее дорогам на автомобиле, смотреть во все глаза и вести путевые заметки, чтобы ничего не забыть. Эти заметки — своего рода ментальные фотографии. Двигаясь, узнаешь намного больше, нежели сидя на месте. Блез Паскаль ошибся: счастье — в том, чтобы покинуть пределы своей спальни. «Конечно, нам легко веселиться: чемоданы уложены, завтра отбываем». В «Употреблении мира», шедевре литературы о путешествиях ХХ века и первой книге Бувье, рассказывается о шараханьях автора между Женевой и Кабулом в компании с художником Тьерри Верне, рисовавшим как Жак де Лусталь. В 1953 году парочка безумцев и коротко стриженных хиппи повернулась спиной к озеру Леман и двинулась в Азию. Они пересекли Югославию, Турцию, Иран, Пакистан и Афганистан. Книга «Употребление мира», от которой отказались все издатели, опубликованная в 1963 году, после десяти лет бесплодных демаршей, за счет автора, — это манифест обретенного целомудрия и вновь завоеванной свободы. Она дальше от мифологии, чем Блез Сандрар, и ближе к классике, чем Керуак; за годы до рождения Сильвена Тессона[44] Бувье показал нам свои дороги, от которых веет роскошью неторопливости и над которыми звучат бессмертные строки Шекспира: «I must be gone and live, / Or stay and die»[45]. Так Ларбо мог бы поступить в стажеры к Кесселю. Впоследствии Бувье совершил еще ряд путешествий в Индию, Японию и Китай, на сей раз в одиночестве, — приключения продолжаются. Лично я, сроду не покидавший Шестого округа Парижа, постоянно напеваю: «По дороге Бувье, в числе прочих, встретил много дорожных рабочих». Наверное, это один из самых неудачных каламбуров автора, ну и пусть. Зато помогает сбросить напряжение.

//- Биография Николя Бувье — //

Он родился в 1929 году близ Женевы. На 20-летие родители подарили Николя Бувье «фиат-тополино» (иными словами, убогую консервную банку), что позволило ему объездить весь белый свет, регулярно занимаясь ремонтом этой развалюхи, — если бы он раскатывал на БМВ, ему нечего было бы нам рассказать! Сам о том не подозревая, своей доверительной манерой повествования о невероятных дорожных приключениях он основал новый жанр литературы, сегодня именуемый «travel-writing» (хотя кое-какие вехи на этом пути до него успели поставить Флобер и Лоти). Нельзя сказать, что его инициатива обернулась исключительно позитивными последствиями: жанр «путевых заметок» даст рождение всевозможным путеводителям, а идея путешествия по миру шагнет в широкие народные массы. Беда в том, что талант — понятие аристократическое. Немного найдется туристов, способных путешествовать с тем же тактом, каким обладал Николя Бувье. Да и о каком действительно потрясающем путешествии можно говорить, если все, чем ты располагаешь, — это месяц оплачиваемого отпуска! Дорога и борьба за сокращение рабочей недели — вещи несовместные. Подлинный кочевник готов жизнь посвятить утолению жажды странствий. «Быть бездельником в новом мире — занятие, отнимающее все силы». Лучшие произведения Бувье: «Употребление мира» («L’Usage du monde», 1963), «Рыба-Скорпион» («Le Poisson-Scorpion», 1981), «Дневник Арана» («Journal d’Aran et d’autres lieux», 1990). Только смерть положила конец поездкам Бувье: 17 февраля 1998 года непоседа угомонился.