— Звоним. — Шеф-редактор, прекрасно понимая, что эскулап, по сути, интересуется его согласием просто из вежливости, и в то же время проникаясь тревогой и озабоченностью друга, тяжело вздохнул…

Еще через полчаса о возникшей проблеме стало известно властям, полиции, санитарно-эпидемиологическим службам и всем прочим аналогам российских спецслужб и МЧС.

Шеф-редактор, как и предполагал, получил строжайшее предписание-требование «не публиковать ни строчки, дабы не посеять панику и не парализовать нормальную жизнедеятельность в городе». Полиция и спецслужбы безуспешно пытались определить отправителя писем и жутковатой посылки. О наводнении в соседней Индонезии, уничтожившем научный городок, где работали специалисты из Красного Креста, полиции уже было прекрасно известно, как и о том, что на судно этой экспедиции было совершено нападение неизвестными бандитами-пиратами. О том, как русский профессор оказался в руках шантажистов и было ли это похищением, или русский добровольно сотрудничает с бандитами, версии строились самые противоречивые и туманные, но одно было бесспорным: некая бандитская группировка владеет смертоносным вирусом, с чьей-то нелегкой руки уже получившим условное название «Русский», и над Сингапуром нависла совершенно реальная угроза распространения этой заразы…

Один из домиков неподалеку от пирса, у которого под маскировочной сетью пряталась пиратская субмарина, был спешно переоборудован в некое подобие лаборатории, где предстояло работать русскому профессору и его помощнице. Колбы, реторты, спиртовки, микроскоп, герметичный стеклянный куб с отверстиями для рук, на которые следовало надевать длинные защитные перчатки, — в общем, более или менее современный вариант лаборатории средневековых алхимиков, где длинноволосые старички с нездоровым блеском в глазах пытались отыскать «философский камень», с помощью которого можно было бы легко превращать любую ржавую железяку в благородное золото. Вот только вместо поисков выдуманного древними философского камня бандиты требовали от русского доктора создать совершенно реальную смертоносную заразу, не имеющую, подобно радиации, ни вкуса, ни цвета, ни запаха…

Ракитин устало вздохнул, стянул с рук и бросил в специальный контейнер для мусора резиновые перчатки, после чего присел на табурет с металлическими ножками и с удовольствием закурил — благо кондиционер, хотя и гудел, словно старый больной трактор, работал все-таки исправно.

— Танечка, гляньте в окошко — где там наш недремлющий часовой?

— Да вон, под навесом сидит, как обычно. Какую-то книжку читает…

— Книжку? Может, все-таки журнал с голыми, пардон, бабами?

— Нет, Эдуард Викторович, по-моему, все-таки книжку… Вы еще способны шутить…

— Это я от безысходности. М-да, «улица полна неожиданностей». Какие уж тут шутки! Бандит с тремя классами образования сидит в тенечке и читает книжку, а русский доктор наук, профессор, варганит для него смертоносное зелье! И эта сволочь в любой момент может книжечку отложить и закатать мне пулю в высокий и умный лоб!

— Нам, — как-то очень уж невесело усмехнулась Татьяна.

— Что? А, ну да — естественно… Хотя я искренне надеюсь, что моего лба им вполне хватило бы. Что-то я чушь начинаю нести, нет? Господи, и почему я не стал каким-нибудь токарем, а?! Точил бы себе гайки, а по вечерам спокойно пил водку…

— Так, может быть, не варить это «зелье»? — негромко поинтересовалась девушка, опасливо посматривая на дверь. — Ведь достаточно всего лишь немного повысить температурный режим в камере… Или капнуть в питательную среду подходящий реактив. Да, в конце концов, просто плеснуть туда немножко кислоты — и вирус погибнет!

— Чтобы уже с гарантией получить от наших кураторов пулю в умный лоб? Да и что это изменит? У них уже есть три пробирки со штаммом. Они даже, похоже, и не подозревают, насколько легко они могут выпустить злого и страшного джинна из бутылки! Задачка для любого сельского фельдшера: взять, грубо говоря, ведро с помоями, вылить туда содержимое пробирки — и дело в шляпе… Нет, Танечка, у нас задача другая: попытаться уцелеть и вырваться отсюда! Живыми и здоровыми.

— Как вы себе это представляете?

— Думаю, господь и природа дали нам мозги не только для того, чтобы таблицу умножения заучивать…

Дверь почти неслышно отворилась, и на пороге импровизированной лаборатории появился один из главных «кураторов проекта» — Фарук. Молча окинул внимательным взглядом приборы-пробирки, потом, как-то уж слишком намеренно небрежно похлопывая ладонью по кобуре с торчавшей из нее рукояткой пистолета, обратился к Ракитину:

— Как наши успехи, профессор?

— Они могли бы быть более заметными, если бы у меня было нормальное оборудование. Ведь это — каменный век! Разве это микроскоп?! С его помощью можно разве что, подобно Левше, блох подковывать. «Мелкоскоп», черт бы его побрал…

— Простите, уважаемый, какие блохи, какой левша? — непонимающе нахмурился «рыбак».

— Да это так… одна русская притча о том, что блоху подковывать можно, а вот ружья кирпичом чистить нельзя, — холодно усмехнулся доктор, с какой-то чисто детской мстительностью наблюдая за старательно морщившим лоб, но, естественно, ничего не понявшим пиратом, которому слово «Левша» решительно ни о чем не говорило. — Вот, я тут набросал список дополнительного оборудования: более мощный микроскоп, центрифуга и так далее. Кроме того, я вот о чем хотел бы вам сказать… Вполне возможно, мы более уверенно двигались бы к желаемому вами результату, если бы у нас был… э-э, стимул.

— То есть? — вновь недоуменно поднял брови Фарук и тут же улыбнулся — похоже на то, что этот русский начинает еще и условия какие-то выдвигать. — А разве ваша с мисс жизнь — это плохой, недостаточный стимул? О каком же еще вы толкуете?

— Стимул — он и в Африке стимул! — раздраженно сказал Ракитин. — На высокоидейных террористов вы, уж извините, не похожи… Насколько я понимаю, вы каким-то образом — хотя не так уж и трудно предположить каким — хотите с помощью этого вируса заработать хорошие деньги. Очень хорошие, нет? А раз так, то, думаю, будет вполне справедливым отстегнуть и нам некий процент… Ведь без нас ваша задумка ровно ничего не стоит! Помогая вам, мы автоматически попадаем в разряд преступников, и вряд ли нас будет ждать на родине ласковый прием. Там никто особенно не станет разбираться и выяснять, под угрозой смерти мы на вас работали или добровольно — нас без всяких разбирательств посадят в тюрьму. А русская тюрьма — это, знаете ли… не пятизвездочный отель! И я не собираюсь туда возвращаться! А с деньгами… С деньгами мы с госпожой Северцевой вполне прилично сможем устроиться в любом тихом уголке мира.

— Полагаю, вы, уважаемый, несколько заблуждаетесь насчет истинного положения вещей и своего, скажем так, статуса… — Фарук сдержанно улыбнулся, стараясь не поворачиваться к пленникам спиной, подошел к клеткам с лабораторными мышками и крысами, некоторое время понаблюдал за их суетливой возней…