Войдя в свой кабинет, Надежда с ходу сказала:

– Прошу тебя не заходить сюда, когда меня нет на месте.

– Да я бы не зашел, если бы не Ираида Самсоновна. Она любезно пригласила меня в твое гнездышко. Прости, Надюша. В следующий раз буду ждать в гостиной.

Она уточнила:

– В мужской.

– Ну, хорошо. Не буду с тобой спорить. – Порывшись в карманах, Марк вынул сложенный вдвое листок. – У меня хорошая новость.

– Что это? – Надежда перевела глаза на бумагу.

– Повестка в суд. Я развожусь с Мариной.

– Сочувствую.

– Сочувствуешь? – Марк рассмеялся. – Да я несказанно рад, что избавился от этой брачной повинности. От этого невыносимого гнета. От насилия над моим естеством.

– Боже, как пламенно… – усмехнулась Надежда.

Фридманович рванулся вперед, схватил ее за плечи и с силой встряхнул:

– Тебя люблю! Только тебя!

– Оставь, Марк! – Надежда оттолкнула его. – Это не смешно!

– Не смешно?.. Тебе не смешно, говоришь? – Поникнув, Марк горестно отступил. – Ты даже не представляешь, как мне сейчас больно. Чувствую себя так, как будто по мне потоптался слон. Какая же ты жестокая…

– Ты не знаешь, что такое жестокость и боль.

– Не жонглируй словами, Наденька. Это неумно.

– Тебе нужны факты? – Надежда открыла ящик стола, достала оттуда кольцо и швырнула его на столешницу: – Вот! Ты подарил мне его и в тот же день подал заявление в ЗАГС. Но только не со мной, а с Мариной.

– Смотри-ка… не выбросила, – тихо проронил Фридманович, будто оправдываясь.

– Забери его.

– Зачем? Можешь его носить. Астраханский тебе такого не подарит.

– Из рук Астраханского я приму даже медное.

– Вот видишь… Ты никогда меня не любила.

– Прекрати разыгрывать трагедию, – приказала Надежда. – Я слишком хорошо тебя знаю.

Их перепалку прервал телефонный звонок. Надежда ответила:

– Слушаю…

Из трубки прозвучал голос Антона Шелегеды:

– Передайте вашему приятелю, что я беру его на работу.

– Откуда у вас мой телефон?

– Вы это устроили нарочно? – Шелегеда отвечал вопросом на вопрос. – Двадцать минут в ожидании примерки – только уловка? Кто он вам?

– В каком смысле? – растерянно проронила Надежда.

– Этот Фридманович кем вам приходится? Любовник или приятель?

– Он мне никто.

– Не врите… Я все про вас знаю. Вы состояли с ним в связи несколько лет.

– Да как вы смеете!

– А что в этом такого? Я должен знать подноготную человека, с которым имею дело.

– У нас с вами нет общих дел.

– Я плачу вам большие деньги, не забывайте, – сухо заметил Шелегеда. – Передайте Фридмановичу, что завтра с ним свяжутся люди из моего секретариата.

Нажав отбой, Надежда выразительно посмотрела на Марка.

– Что? – спросил он.

– Шелегеда взял тебя на работу.

– Позволите? – Протопопов заглянул в кабинет и запоздало постучал в дверной косяк.

– Проходите, Иван Макарович! – Надежда забрала со стола портфель Марка и сунула ему в руки. – Фридманович уже уходит.

– Не побеспокоил? – Протопопов обменялся рукопожатием с Марком и, попрощавшись с ним, прошел к столу.

– Чаю? – осведомилась Надежда.

– Спасибо, уже пил. Ираида Самсоновна обеспечила нас кипятком и заваркой.

– Как продвигается раследование?

– Подождите… Сначала спрошу я. – Иван Макарович тяжело опустился в кресло: – Что за человек ворвался в оперативную комнату?

– Он наш клиент.

– Тогда почему он разгуливал по служебным помещениям?

– Искал меня.

Протопопов достал блокнот:

– Его имя и фамилия?

– Антон Шелегеда.

– Ого! – Иван Макарович скроил ошеломленную мину. – Тот самый?

– Вероятнее всего – да.

Протопопов тут же захлопнул блокнот и сунул его в карман.

– Это меняет дело. И все-таки его нужно проверить.

– Не думаете же вы, что он убил и расчленил всех этих людей?

– Нет, не думаю. Но мне хочется понять, зачем Шелегеда ворвался к нам. С каким умыслом?

– Такой уж он человек. Для него невозможного мало.

– А-ха-ха, – рассмеялся Протопопов. – Знакомая фраза. Это из «Жестокого романса»?

– Из «Бесприданницы», – с улыбкой уточнила Надежда.

– Так о чем вы меня спрашивали?

Надежда повторила вопрос:

– Как продвигается расследование?

– Ах да! – Иван Макарович горестно покачал головой. – Ребята прочесали окрестные дома, опросили большую часть жильцов. Никто ничего не знает, никто ничего не слышал. Траншею прошлым летом видели все. Как зарывали, помнят. И больше – ничего. Никаких подозрительных людей, никаких происшествий. Среди жильцов никто не числится в розыске. Никто не пропадал, никто не сбегал. Заколдованное царство. Волшебство, да и только! Сказка!

– А что по тому человеку?

– По которому? – уточнил Протопопов.

– Его нашли в яме вторым.

– Есть заключение судмедэксперта. Шестидесятилетний коротышка с вставным глазом. Фигура колоритная, однако зацепок – ноль. У нас ведь как: если убиты двое, нужно сначала установить или исключить родственную связь между ними. Ждем результат ДНК.

– А если они муж и жена? Ей – за сорок, ему – шестьдесят. Очень правдоподобно.

– Муж и жена – не родственники. По крови не совпадут.

– Ах да! И что же… – проговорила Надежда. – Убийц могут не найти?

– Знаете, как говорят сыщики: в расследовании преступления важны первые сутки. А здесь прошел почти год.

– Ясно.

– Но мы работаем. Оперативники продолжают утюжить дома. Проверяем всех пропавших в Москве и области. При необходимости расширим поиск. Как же иначе?

Внезапно их разговор прервал возмущенный голос Виктории, прозвучавший совсем близко, где-то на лестнице:

– Вам туда нельзя!

Одновременно с этим по лестнице протопали несколько пар крепких ног, и дверь с треском распахнулась. В комнату не то чтобы вошли, ворвались трое мужчин, один из которых, темноволосый, с усами, ткнул пальцем в Ивана Макаровича: