И та ли это цена, которую я готова заплатить, не представляя толком, что получу взамен?

Влажная земля упруго пружинит под ботинками, птицы, серебристые, полупрозрачные, порхают прямо передо мной…

…полупрозрачные?!

Я резко остановилась, отмечая, как тихо стало в лесу, обычно до верхушек древесных крон наполненном звуками — птичьим пением и щёлканием, потрескиванием ветвей, стрёкотом мошкары, чем-то таким неуловимым, но привычным, создающим дышащее, движущееся, живущее своей насыщенной полноценной, хоть и скрытой от людских глаз жизнью, пространство. Сейчас здесь царила полная тишина, солнце, как назло, скрылось за облаком, и только несколько призрачных скворцов или щеглов, небо их разбери, как ни в чём не бывало сидели на тонких, не прогнувшихся от их фантомного веса ветках.

— Анна? — неуверенно позвала я, без особой надежды на ответ. Что ей здесь делать, меня сторожить? Да и питомцы Анны не были призраками, столь же мёртвые, разумеется, но гораздо более материальные… Нам не рассказывали про призраков, но мне отчего-то казалось, что Анна привязана к территории Академии, и её визит сюда был скорее исключением… или тот, кто поручил ей передать более чем скудное послание, был весьма силён.

Призрак студентки Академии, когда-то на свою беду подрабатывавшей няней Лукаса, маленького сына ректора Франца Лаэна, не отзывался. Я, поколебавшись, свернула с изначально выбранной дороги и шагнула в сторону — туда, куда сорвались крылатые гости из иного мира. Чуть пригибаясь, отодвигала руками ветки, морщась от падающих с листьев за шиворот холодных капель. Где-то на периферии сознания я ещё, конечно, помнила, что моей помощи ждёт застрявший с экипажем возница, понимала, что следить за призраками в пустом притихшем лесу не лучшая идея, но…

Лес как-то неожиданно закончился, поредел, и я вышла на поляну, с влажной, густой, по колено, травой. Здесь не было видно еще никаких свидетельств близости деревни или хутора, ни малейших признаков человеческого жилья, людского присутствия, однозначно, но я чуть ли не носом уткнулась в странную деревянную конструкцию, явный продукт человеческих, напоминавшую крайне кособокую пародию на двухэтажных дом, кое-как, тяп-ляп собранную убогим на голову великаном — или великаном-ребёнком — криво сбитые друг с другом трухлявые доски, неровные стены. Впрочем, был ещё и третий этаж, просто покосившаяся крыша на узких сваях вовсе без стен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дом — или всё же не дом? — был явно заброшен, стар, ветра и дожди сыграли свою не самую благоприятную роль в количестве отвалившихся, прохудившихся и почерневших, попросту сгнивших досок. Может быть, это и правда был дом, построенный детьми?

При ближайшем рассмотрении конструкция оказалась квадратной, довольно-таки узкой, и имела полуоткрытую дверь. Запах земли, сырости и гнилого дерева — не самый приятный аромат, я распахнула дверь и остановилась на пороге, вглядываясь в темное пространство — глаза не различали никаких предметов внутри… пусто?

Но стоило мне сделать шаг вперёд, и серебристые птичьи тени, десятка три, не меньше, с сухими, пронзительно-шелестящими криками рванули мне навстречу. Кто-то из них успел облететь меня сбоку, остальные врезались в лицо, грудь, живот, как куски невесомого ледяного студня, они мчались сквозь моё тело и растворялись в воздухе.

Меня на миг охватила паника — показалась, что эти призрачные тела застряли внутри моего тела, застряли навсегда, я судорожно дёрнулась, закашлялась, задохнувшись влажным прохладным воздухом. А потом вспомнила, что являюсь всё-таки магом огня — и собственное пламя согрело, успокоило, прогнало тени и страхи, по большей части возникшие в моём воображении.

Птичня. Это всего-навсего старая заброшенная птичня. Место, правда, странное — слишком близко к лесу и его прожорливым многочисленным обитателям. И всё же когда-то кто-то держал здесь птиц, возможно, редких, исчезающих, подкармливал их, помогал устраивать и сберегать гнёзда. Вот только теперь птиц нет — остались лишь их призрачные тени. Значит ли это, что и их хозяин…

Я повернулась спиной к тёмному проёму и увидела бредущего над травой человека. Именно так — ноги переставлялись самым что ни на есть привычным образом, вот только сантиметрах в десяти над колышущемся краем травы.

Хозяин пожаловал.

На меня призрак не обратил ни малейшего внимания, а вот птицы его буквально облепили со всех сторон — привычки ли поддерживали пернатых призраков или какая-то магия моего факультета, сказать я не могла, просто завороженно смотрела во все глаза. Мужчина, высокий стройный, судя по всему, ещё не старый, волосы до плеч, почти как у Габриэля, а лицо словно смазанное, черты лица ускользают от пристального взгляда стороннего наблюдателя.

Имея опыт общения со сварливой Анной, я ждала, что призрак вступит в контакт, заговорит, начнёт возмущаться вторжением, тем более, что я почти уже зашла в птичню — если правильно угадала, и его дух был привязан именно к этому местечку. Но нет, никакого внимания я не удостоилась, а начинать беседу первой было как-то… неудобно. Постояв еще минут пять и не дождавшись ничего, я осторожно вернулась обратно на тропу.

***

Отец, чуть покраснев, украдкой оглядел меня с ног до головы — да что с ними всеми не так, мой собственный родитель тоже ожидает, что наши с Габриэлем встречи немедленно и бодро перейдут в горизонтальную плоскость, да так, что следы этого знаменательного события немедленно отпечатаются на моей физиономии?! И эти люди кричат на каждом углу о том, какая пошла нынче молодёжь, стыдоба, глаза б на неё не глядели! Надо было попросить Габа, чтобы хоть за щеку меня укусил, что ли — а то вон трепетному отцовскому взгляду и зацепиться-то не за что. А ещё лучше родителей познакомить, им явно будет, что обсудить — и наш с Габом предполагаемый эротический досуг, и мою замечательную мать, которую они оба знали, надо полагать, с разных сторон, тем самым восполнив в картине недостающие элементы..

На этой мысли мне стало стыдно.

Переложив на отца заботы о вознице, я поднялась к себе, прихватив по дороге ту самую заветную материнскую шкатулку с рукоделием — вопрос леди Маргариты о возможном оставленном послании заронил внутри то ли сомнение, то ли надежду — сама не знаю, на что. Семнадцать лет я жила совершенно спокойно, и вот — внезапный брат, внезапная смена облика, внезапный Габриэль, хоть и косвенно, но тоже имеющий отношение к прошлому. И…