На небольшой тесной кухне место нашлось только для нас двоих, и я, глубоко вздохнув, начала:

— Миссис Андерсон, позвольте задать вам один вопрос, — сказать по правде, я была уверена, что не получу никакого ответа или, в лучшем случае, рекомендацию обратиться к сэру Александру.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да, Джейма? — совершенно спокойно отозвалась она.

— Ведь это же вы рассказали моему отцу о поступлении в Академию Безмолвия? Почему именно туда?

— У Ларса какие-то проблемы в Академии? — теперь женщина смотрела прямо мне в глаза, тревожно, жалко. — Какие-то серьёзные проблемы?

— Нет, — растерялась я, словно сама мысль о том, что у кого-то ещё могут быть проблемы, казалась абсурдной. Но у Ларса вне контекста меня действительно не было никаких проблем! Если бы не я, моё трёклятое любопытство и прочее, он бы просто учился, просто спокойно закончил бы учебный год, но, увы, — Нет, у него всё нормально, ну, насколько это может быть… Я имела в виду, что там бывало всякое… — неожиданно вспомнила, что рассказывать про Академию за её пределами вроде как запрещено — и не стала проверять. — Как вы вообще про неё узнали?

Мать Ларса снова отвернулась и поставила передо мной стопку чистых тарелок, которые я принялась вытирать чистым полотенцем.

— Я столько лет тебя знаю, Джейми. Почему-то так и думала, что если кто и придёт с вопросами, так это ты, а не Ларс. Ты всегда была такая разумная и… пытливая девочка.

— В каком смысле? — насторожилась я.

— Ты знаешь, что дара у нас с Александром нет, а у Ларса он есть, — негромко продолжила миссис Андерсон. — Дар передаётся по наследству.

Мне захотелось застонать и стукнуться головой об стену. А ещё — попросить её не продолжать, потому что я не должна была это слушать. Точнее, слушать это всё должна была не я.

— Мы были уже лет пять женаты. Детей не было и не было, а нам очень, очень их хотелось — всё-таки настоящая семья начинается с ребёнка. Соседи сплетничали, родители с этого вопроса каждое письмо начинали. И, в общем, так получилось, что однажды нам оставили… мальчика.

— Как это — "оставили"?

— Мы жили тогда не здесь, в одной деревне, ближе к Торону. У нас был очень большой дом, мужу ещё от его родителей достался. Когда кто-то из чужаков появлялся в наших краях проездом и нуждался на ночь-другую в крыше над головой, соседи всегда к нам направляли переночевать, за небольшие деньги — ужин и постой, это было неплохим подспорьем. И вот однажды у нас остановилась пара с маленьким ребёнком. Мужчина и женщина. Они казались такими… приличными, обеспеченными, городскими. Заплатили вперёд и в два раза больше, чем мы просили, от ужина отказались. Мы не ожидали никакого подвоха… А на утро проснулись от надрывного детского крика. Они пропали, а младенец остался.

Я молчала, протирая одну и ту же тарелку в сотый раз.

— Конечно, мы их искали, но недолго. Какой был в этом смысл, если они сами бросили малыша? Мы так хотели ребёнка, а отдавать его в сиротский приют… одним словом, мы переехали, назвали мальчика Ларсом и растили, как своего, не вспоминая о том, что в его жизни были другие родители. Спустя несколько лет я сама родила ещё двоих. Мы думали, что боги благословили нас за доброе дело. И Ларс — хороший сын, мы ни разу не пожалели о принятом тогда решении. Даже когда у него открылся дар, мы убеждали себя, что это хорошо. Для него хорошо — столько возможностей, хотя у нас и не было денег на достойное образование. Но потом, примерно за два года до поступления, к Александру в лавку зашёл человек.

Тарелка начала поскрипывать в моих руках, я отложила её в стопку к другим и взялась за новую.

— Александр был тогда с Ларсом, тот помогал отцу после школы в кузне. Мужчина выбирал себе то ли кинжал, то ли что-то ещё, а потом, когда Ларс вышел, спросил мужа, знает ли он о том, что сын обладает даром. Сказал, что дар нужно обязательно развивать, они поболтали об этом, а потом… он рассказал про эту Академию. Что Ларсу непременно нужно учиться там, что это наилучший вариант. Он был весьма настойчив, чуть больше, чем следует. Александр удивился и ответил, что подумает. А незнакомец сказал, что думать тут не о чем, потому что ты уже туда записана.

— Я?! — я поперхнулась.

— Ты, Джейма. Так он и сказал — Ласки уже есть в списках, ваши дети дружат. Александр, разумеется, насторожился, понял, что это не просто случайный посетитель, резко ответил, что сам разберётся со своим сыном. Ты же знаешь, обычно Александра все слушаются, на нём же не написано, что он добрейшей души человек. Но тот незнакомец не испугался, а пообещал денег. Много денег за то, что наш сын поступит вместе с тобой в Академию Безмолвия. У мужа болела сестра, нужно было везти её в город, требовались большие деньги на хорошего целителя… Сначала муж разозлился, требовал ответов и ясности, но потом… В любом случае, мы не собирались ни к чему принуждать Ларса, и в случае чего, продали бы дом и вернули бы те деньги!

— Я поняла, — глухо ответила я. — И вы ничего не рассказали моему отцу?

Тина Андерсон склонила голову.

— Что я должна была сказать?

— Что я уже записана в Академию.

— Разве он не знал? — она казалась удивлённой. — Мы с Александром подумали тогда и решили: стоит ли противиться судьбе? Все эти годы мы обманывали себя, думая, что получили сына в подарок от судьбы, но не бывает таких безвозмездных подарков. Пришло время платить. Хотя это и на плату не было похоже… У Ларса был дар, и этот дар нужно было развивать, верно? У нас самих не было таких возможностей, к тому же, туда должна была поступать ты, а Ларс всегда относился к тебе очень… В общем, мы подумали, что всё к лучшему. Все эти годы от настоящих родителей Ларса не было никаких известий, никакой помощи, но ведь они, вероятно, живы и они маги. Почему бы не поучаствовать в судьбе когда-то брошенного ими ребёнка?

— Вы хотите, чтобы я рассказала ему?

— Не знаю, — слабо улыбнулась миссис Андерсон. — Он уже взрослый парень, почти мужчина и имеет право… С другой стороны, возможно, не знать ему будет проще. Как ты считаешь?

— Вы хотите, чтобы я это решала?!

— Ну, ты же не чужой ему человек, Джейма. К тому же, за годы семейной жизни я поняла, что в семье всегда женщина определяет, что должен знать или не знать мужчина.