Должен признать, в постели она – просто бомба, и, может быть, «повеселиться» с ней вот так еще несколько раз до отъезда было бы лучше, чем клеить каких-нибудь развязных торопливых девиц в спортбаре поблизости от маминого дома, но я не знаю…

Как только ты с кем-то несколько раз переспал и узнал его получше, многое меняется, и иногда ты не можешь повлиять на то, как оно меняется – к лучшему или к худшему, к сложному или вообще к чему-то такому, от чего ты потом будешь оправляться всю свою жизнь.

Я склоняюсь к выводу, что из подобных вещей вряд ли может получиться что-то хорошее. Вдруг у кого-то из нас это чувство станет настоящим, а потом болезненным – и вряд ли это буду я.

– Не знаю, насколько это хорошая идея, – говорю я.

Лицо ее непреклонно.

– Я не принимаю ответа «нет».

Я вздыхаю. Я просто хочу убраться отсюда, как-то провести остаток недели и улететь ко всем чертям туда, где мне надлежит быть.

– Я могу на эту неделю найти себе замену, – говорит она, подходя ближе и запахиваясь в одеяло так туго, что грудь едва не переваливается через край. Это молчаливая взятка, я чертовски хорошо знаю такие трюки. – Давай, будет весело.

– Никакой романтики или свиданий? – уточняю я.

– Никакой. – Она чертит на груди крест.

– Никакой лжи или игр? – спрашиваю я.

Поверить не могу, что я вообще размышляю об этом. Должно быть, дело в ее глазах – огромных карих глазах. Она заманивает меня, накладывает какое-то заклятье или что-то вроде того. Не знаю. По какой-то причине я чувствую себя почти беспомощным перед нею. Или, может быть, это всего лишь любопытство и отходняк после потрясающего секса, который заставляет меня желать чего-то еще.

– По нулям. – Уголки ее полных губ приподнимаются, словно у девочки, которая знает, что сейчас добьется того, чего хочет.

Проведя рукой по своим взлохмаченным волосам, я выдыхаю и смотрю ей в глаза.

– Отлично.

Это первый раз за последние десять лет, когда я капитулирую перед женщиной, когда я отпускаю контроль над ситуацией, хотя каждый мой нерв кричит о том, что нужно уйти, сказать «нет», пока еще можно, пока не настал полный хаос.

Она обнимает меня за плечи, подпрыгивает и прижимается ко мне.

– Поезжай домой и поспи. Суббота номер один будет завтра.

Я лишь надеюсь, что не пожалею об этом.

И надеюсь, что она тоже не пожалеет.

Суббота № 1

– Никогда не осознавала, насколько маленькая Майли Сайрус, – говорю я в воскресное утро, подводя Исайю к ее восковому изображению. – Кажется, я была такого роста лет в двенадцать.

Исайю это, похоже, ничуть не забавляет, да и вообще не интересует.

– Эй, смотри, ты такого же роста, как Райан Гослинг, – указываю я.

Вчера утром, около семи часов, курьер из «Минтца» принес мой телефон; насколько я понимаю, это устроил Исайя.

Сегодня утром я сразу же, как проснулась, набрала ему сообщение, что мы встречаемся в половине десятого по адресу Голливудский бульвар, 6993, – возле «Аллеи славы». Я встретила его с двумя стаканчиками кофе в руках, в его стакан я положила две порции сливок и полпакетика сахара – каким-то образом я запомнила, как он пьет кофе.

– Тебе это все не кажется жутким? – спрашивает он.

– Мне кажется, что настоящие знаменитости страшнее, чем их восковые фигуры. – Я отпиваю глоток кофе. – Они такие… непонятные. Никогда не знаешь, окажутся ли они добрыми или грубыми, в хорошем или в плохом настроении, они могут быть совсем не похожи на те пятнадцать ролей, которые сыграли в кино. Эти восковые изображения более подлинны, чем любая знаменитость, и я говорю это исходя из собственного опыта.

Он не спрашивает, откуда у меня такой опыт, да ему и не нужно. Если ты живешь в Лос-Анджелесе, люди предполагают, что ты каждый день натыкаешься на знаменитостей. Иногда так и получается. Зависит от того, где ты работаешь или где проводишь основную часть времени.

Сейчас, обитая в гостевом доме бабушки в ее брентвудском особняке, на той же самой улице, где испустила свой предсмертный вздох Мэрилин Монро, я не так часто вижу их. Большинство живущих в Брентвуде предпочитают уединение, а более публичные звезды выбирают Беверли-Хиллз или другие подобные места. Некоторые актеры, снимавшиеся в фильмах пошибом пониже, вроде как ушли в отставку и обзавелись семьями, а потом перебрались в Энсинитас и Темекулу. По большей части я вижу кого-нибудь из тех, кого знаю по телевизионным показам, мо-о-о-ожет быть, раз в месяц.

– Кстати, о подлинности: хочу кое в чем признаться, – говорю я, кладя руку ему на локоть и глядя, как он изучает бюст восковой Джей Ло. – Мы вчера говорили о том, что между нами не будет никакой фальши и всего такого?

– Ну да, а что?

– Мои сиськи – фальшивые. Говорю это только ради полной честности. В рамках нашего соглашения.

Он коротко ухмыляется, сверкая зубами, и устремляет свои янтарные глаза на мою грудь.

– Это не было приглашением проверить их, – говорю я, наставляя на него два пальца, а потом указывая ими на свои глаза. – Смотреть надо сюда, капрал.

– Откуда ты знаешь, что я капрал? – спрашивает он.

– Рейчел сказала в тот день в кафе. Я ничего не забываю. – Я указываю на свою голову и подмигиваю. Он фыркает, делая вид, что впечатлился.

– В общем, это был природный рефлекс. Прошу прощения.

– Прощение дано, – говорю я, прижимая ладони к чашечкам своего лифчика – третьего размера. – Я сделала их сразу же после того, как мне исполнилось восемнадцать. В то время все мои подружки хотели новые сиськи в подарок на выпускной. А отец моей подруги был пластическим хирургом, и она предложила всем своим приятельницам акцию «купи один имплант и получи второй в подарок». Сейчас мне кажется, что оперироваться вот так у отца подруги – это жутковато, но тогда я думала только о том, как круто наконец что-то иметь в лифчике, впервые за всю мою жизнь.

– Вот они, приоритеты восемнадцатилетки.

– Именно. – Я ухмыляюсь и толкаю его плечом. – Вот видишь, ты понял.

Мы переходим в следующий зал, который обстановкой напоминает шикарный ночной клуб. Уилл Смит примостился на каком-то сиденье футуристического вида, Джада стоит рядом с ним. Напротив небрежно развалился Эдвард Нортон, а дальше, конечно же, Брэд и Анджелина.

– Тому, кто заправляет этим местом, неплохо бы читать «Us Weekly». Бранджелина развелись где-то с год назад.

– Кто?

– Неважно.

Он сует руки в карманы джинсов, и я смотрю на то, как слегка напрягаются его трицепсы, а потом прослеживаю их до крутого изгиба плеча. Исайя – сплошные мышцы. Твердые, стальные мышцы.