живых родителей, ощущение их радости и гордости за меня, оборачивались болью, густо замешанной на тоске и страхе. Хотелось сбежать, забыться за отрезавшей от мира дверью… Но нельзя.

Пришлось досидеть до конца, и до конца же изображать рассеянного и усталого мальчишку после долгожданного экзамена. Не знаю, насколько у меня получилось – мать всё время бросала на меня тревожные взгляды и, кажется, отец что-то заподозрил. И не мудрено – война, потери, общение с орками, троллями, прошедшими через смерть людьми и многими другими – всё это наложило сильный отпечаток на мою манеру разговора и поведения, и как бы я ни старался придавить привычки, но инаковость буквально выпирала из меня, как шипы из иглогрива. Хорошо хоть мы все разговаривали на талласийском, а я никогда не имел привычки вставлять в родную речь словечки из других распространённых в Азероте языков, и вдвойне хорошо, что разговоры шли на бытовые и нейтральные темы, а не о чём-то профессиональном, так как с научным лексиконом всё было строго наоборот, и там я мог элементарно выдать мешанину из гоблинского слэнга, эредарской терминологии и оркского темперамента, а такое они бы точно не оценили. Я и без того строил фразы гораздо резче, чем принято в этом веке и, кажется, неосознанно выкидывал некоторые принятые нынче в обиходе слова.

На счастье, дальше осторожных вопросов о самочувствии дело не зашло, и к вечеру я вновь был свободен, обессиленно привалившись спиной к двери собственного дома. Из Сильвергарда требовалось срочно уходить, сегодня это стало очевидно, потому что ещё пара дней – и я не выдержу. Что тогда случится, сложно прогнозировать, но любое полноценное обследование у целителей, а тем паче – жрецов, выявит отличие моей энергетики.

Я всегда знал, что личная сила влияет на канал и качество связи с Солнечным Колодцем. Мне даже доводилось читать дневники Дратира, где было подробно описано, как он упёрся в потолок своего развития и оказался более не способен расширить эту связь, несмотря на все усилия. Отчасти как раз это и стало одной из основных причин его предательства – слабость и отсутствие природного таланта, помноженные на непомерные честолюбие и жажду власти. Теперь же я убедился в верности этих знаний на собственном опыте. Колодец вливал в меня свою энергию с такой скоростью и готовностью, в таких объёмах, что невольно я начал опасаться, как бы и в самом деле не оказаться самым мощным его пользователем в этом отрезке времени. Ведь такой поворот событий тут же сделает меня кровным врагом всей королевской семьи, не говоря уже о поднявшемся скандале. Род Солнечных Скитальцев правит не только потому, что его основатель привёл наш народ в эти земли и создал Солнечный Колодец, он правит ещё и потому, что благодаря этому самому созданию имеет с Колодцем наибольшую связь! Я же совсем не хочу, чтобы мою мать начали обвинять в измене отцу с королём или принцем! А ведь это ещё самый мягкий и невинный вариант развития событий.

Однако сейчас проблема в другом – несмотря на всю энергию Солнечного Колодца, сила Пустоты из моей души никуда не делась. И это заметит любой достаточно компетентный медик при изучении состояния тонких тел. И что мне делать, если завтра мама потащит меня в Палаты Целителей, а тем паче – пригласит в гости кого-то из своих знакомых лекарей? Стулом от осмотра отбиваться? Нет, из города нужно уходить как можно быстрее, а значит, отлипаем от двери и начинаем собирать вещи…

Естественно, никаких артефактных сумок с чарами расширения пространства в доме вчерашнего ребёнка быть не могло, как и походной алхимической лаборатории и набора ритуальных инструментов. Ревизия содержимого шкафов и полок дала мне килограмм двадцать ностальгических воспоминаний и всего несколько действительно полезных вещей, среди которых нашёлся и медный ученический жезл, так неосмотрительно мной вчера забытый. Помимо него меня ждали немного простейших реагентов для домашней практики по зельям и чарам, флаконы для фасовки готового продукта и несколько колб для работы. Ученический котёл, переносная магическая жаровня, ну и почти сотня серебряных монет «карманных денег». Все обнаруженные дома книги были бесполезны, оружия страшнее кухонного ножа также не нашлось, ну и немного сменной одежды, которая, впрочем, мало подходила для путешествий по дикой местности.

Сборы заняли чуть больше часа. Конечно, управиться можно было бы раза в три быстрее, но некоторые вещи пришлось едва ли не с кровью отрывать от себя, а кое-что «оторвать» не получилось. Так в сумку перекочевали две небольших картины – на одной были изображены мы с Фел, ещё совсем юные, почти дети, но уже старательно пытающиеся выглядеть «большими и серьёзными», отчего вид имели весьма умилительный, особенно Феланэль, с которой только начала спадать пухловатость. На второй были родители. Сто лет вперёд оба этих рисунка сгорели вместе с моим домом и нормальной жизнью, и не забрать их с собой сейчас я просто не смог.

Ещё два часа заняло написание письма. Исчезать без следа я не мог себе позволить, но вот сообщить об этом в разговоре… Хех, подумать только – тот, кто в очень нецензурной форме объяснял Гаррошу, что он кретин, проходился по «гениальному» плану Сильваны и ей самой после чудом пережитого забега в Залах Отражений, а также имел наглость объявить своей «Дамой Сердца» после победы на Серебряном Турнире саму Джайну Праудмур… не мог подобрать нужных слов и выдержать простой разговор с обычными горожанами. Не мог даже подобрать правильных слов в письме и уже изводил третью пачку бумажных листов. Но всё же, спустя три десятка попыток, текст был составлен. Восторга он у меня не вызывал, но ничего более вменяемого я всё равно придумать не смог. Так что пусть лучше считают, что сын и друг давно решил побродить по Кель'Таласу, себя показать, других посмотреть, и вообще, мальчишку потянуло на подвиги. Что-то вроде переходного возраста со скидкой на «разумного мальчика». Так себе обоснование, тем более для столь резкого поступка, но ничего лучше придумать не получалось. Полагаю, по возвращении мне попробуют надрать уши, а Фел будет дуться месяц. Да уж, ну и картина – маленькая ткачиха пытается отвесить подзатыльник сильнейшему чернокнижнику мира, а тот закрывается от неё Стражем Скверны и просит переговоров и политического убежища от гнева маленькой ученицы зачарователя. Ну что же, если у меня всё получится, то я вполне согласен на подобное развитие событий.

Оставив письмо на столе и поудобнее перехватив рюкзак, я направился