— Что случилось? — торопливо уточнила она, увидев напуганное лицо Милы и давящего злостью Алекса.

— Мне показалось, в углу мышь, — виновато произнесла Мила, опустив в глаза и густо покраснев. Ей больше не хотелось лгать этой доброй женщине и ее щипало чувство вины, чего раньше с ней не было.

— Я тоже прибежал на крик! — врал мужчина. — Дорогая, я уверяю тебя, здесь нет ни единой души помимо тебя!

Людмила недовольно посмотрела на Алекса, пожелав «спокойной ночи» направилась к выходу, но у дверей остановилась и, не поворачиваясь, порекомендовала ему запахнуть халат.

— Завтра поговорим, — процедил сквозь зубы неудовлетворенный мужчина и покинул спальню, оставив Милу в раздумьях. Она чувствовала, что объявлена война, но ничья в таких случаях бывает весьма редко. Чего ожидать от своего соперника она не знала, прекрасно при этом понимая — опасен не сильный, а мстительный.

Завтрак был слегка напряженный. Алексей Алексеевич читал газету, Мила ела кашу, а Алекс, умяв несколько сосисок с горчицей, ждал возможности остаться со своей «невестой» наедине. В столовой не было простора, как когда-то в кухне Милы, она чувствовала себя немного скованно.

Мебель была весьма простая — плетеная, вокруг все было в салфетках, будто они сидели у кого-то на даче. Помимо стола в комнате находился посудный шкаф, в котором блестели расписные тарелки. Он был раритетом и, судя по виду, намного превосходил по возрасту хозяина дома.

— Мила, у вас сегодня нет планов на день? — степенно уточнил Алексей Алексеевич, отложив ежеутреннее чтиво.

— Нет, — растерянно произнесла она.

— Я хочу порыбачить. И если вы составите мне компанию, буду очень рад!

— Я бы с удовольствием побывала на природе! Рыбак из меня, наверное, не выйдет, но я постараюсь не испортить вам настроение.

Алексу явно не пришлась по вкусу эта идея, он сделал вид, что спохватился и торопливо произнес:

— Радость моя, а как же твой чемодан с вещами?

— Чемодан с вещами? — вторила Мила, не понимая о чем речь.

— Ну, да! Твою одежду мы должны забрать в городе!

Алексей Алексеевич вопросительно смотрел на парочку, изъясняющуюся весьма непонятно.

— Я могу забрать в другой день! Думаю, я от лично проведу время с твоим папой! — последнее слово она выделила, на что отреагировали оба мужчины, причем каждый со своей эмоцией.

— Значит, я скажу, чтобы твой чемодан доставили сюда?

Что именно имелось в виду под этой фразой, девушка не понимала и заверила, что сама решит этот вопрос. Алексей Алексеевич ушел переодеваться, объявив, что будет ждать спутницу внизу у машины через полчаса.

— Ты не можешь с ним поехать, — прошептал Алекс.

— Почему?

— Потому что твой язык неконтролируемый, ты случайно наболтаешь какой-нибудь белиберды и мы увязнем!

— Я буду осторожна, — заверила Мила и торопливо добавила:

— Откуда я взялась?

— Аист принес, наверное! Ты что? Совсем глупая?

— В твоей жизни… откуда я? Где мы познакомились? Он наверняка спросит?

— Придумай что-нибудь, потом перескажешь! Ты ведь у нас такая выдумщица!

Медведь снова нарычал и, найдя внизу бокового шкафа бутылку виски, отправился во двор. Наткнувшись на Валентину, отдал распоряжение, чтобы повар пожарил ему кусок мяса и подал через час в беседку на улице.

Мила натянула костюм и кроссовки, купленные для нее заботливым «женихом». Плюшевый изыск со стразами на ягодице был ярко-розового цвета, он был слегка маловат и с кроссовками, которые были на два размера больше, смотрелся весьма комично.

— Мики Маус недоделанный! — выругалась она, разглядывая себя в зеркале и пока добиралась до автомобиля, где ее ожидал Алексей Алексеевич, пару раз споткнулась.

Старик оценил ее наряд, но ничего не сказал. В старинной машине они некоторое время сидели молча. Мила внимательно рассматривала необычное древнее авто, не понимая, что ценного в этой консервной банке, когда есть современные и очень удобные модели, позволяющие чувствовать себя внутри комфортно и защищено.

— Это «Эмка». Ее первые пробеги были примерно в сороковых годах. А в войну на таких красавицах ездили военачальники.

— Эмка — это имя? — осторожно спросила Мила, понимая, что вероятнее всего вопрос глупый. Любитель раритета громко рассмеялся и пояснил, что машину так и называли, а в иное время она носила прозвище «черный воронок».

— Мы поедем к реке или озеру? — девушка поспешила перевести тему, боясь занудного исторического повествования. — Я никогда не ловила рыбу!

— Я тоже, — спокойно произнес пожилой человек.

Мила уставилась на него непонимающе.

— Ваша одежда — это невыносимо! Я опасаюсь предположить, что придет в том чемодане, о котором говорил мой сын.

— Почему? — осторожно уточнила Мила.

Он кивнул на ее блестящий маникюр, сделанный в хорошем салоне в течение нескольких часов. Лак немного потрескался в момент отмывания кухни уборщицы Марии, но стразы почти все были на месте.

— Забудьте о чемодане! У моего сына должна быть прилично одетая жена. Я немного разбираюсь в этом и возьму на себя решение этого вопроса.

Безвкусным пожилого мужчину было сложно назвать. Он предпочитал вещи просто кроя, но из качественных тканей. Летом предпочитал носить лен, а зимой шерсть. Так как когда-то в его роду были владельцы суконной фабрики, он посчитал своим долгом разбираться в том, в чем знали толк его предки. Светлые тона ему очень шли, и в них он выглядел намного моложе.

Мила опасалась рейда по бутикам в компании пожилого миллиардера, ведь она вероятнее всего встретит кого-нибудь из знакомых. Тут же пойдут сплетни, что неудачница выловила себе древнего любовника, чтобы оставаться на плаву. А ее плюшевое облачение станет басней в устах модниц как минимум лет на пять.

Автомобиль въехал в город, в котором она прожила последние семь лет, как ей казалось припеваючи. Водитель игнорировал поворот к центру и свернул на незнакомую ей дорогу. Немного в стороне от проносящихся автомобилей стоял огражденный небольшой особнячок, ворота которого распахнулись, как только он попал в поле зрения пассажиров. К «черному воронку» спешил улыбающийся мужчина, чтобы помочь пассажирам выбраться из плена металлической конструкции.

Внутри особняка все было отделано мрамором. На парадной лестнице появилась странная пожилая женщина, как Миле показалось, похожая на диву эстрады. В ее руке был длинный мундштук с дымящейся сигаретой, а платье подчеркивало весьма стройную фигуру, которой могли бы позавидовать многие молодые девушки.

— Мой старый друг, — произнесла бархатистым голосом дама, и протянула руку. — Прости за это слово, определяющее дистанцию, которую мы с тобой почти преодолели.