- Анатолий Смирный, вы предупреждены…

И чуть ли не втолкнул его в кабину. Кар резко взял с места.

Скорость сбавлять не пришлось всю дорогу - даже в кабинет министра господин Смирный ввел его на рысях. В кабинете стояли и одновременно говорили - по телефонам и друг с другом - человек шесть матерых государственных мужей, и понять так вот с ходу, кто из них министр было нелегко.

Впрочем, то, что дорогой гость с Чура уведен прямо из стойла и визитной карточки похитители после себя не оставили, Ким понял еще раньше, чем был представлен присутствующим. Министров в кабинете оказалось целых два: тот что поосанистей - Ротмистров - и был хозяином кабинета, а молодой и усатый - Кречмарь - был в ответе за действия Объединенных Республик в чрезвычайных обстоятельствах. А еще тут были генеральный прокурор, тип из аппарата Президента и замы руководителей обоих разведок Прерии - внешней и армейской. Украшением этого букета был молчаливый посол Колонии Святой Анны - живое доказательство того, что положение дел не просто плохо, а из рук вон плохо.

А вот господина секретаря унесли куда-то черти, так что представил Кима собравшимся встретивший его в приемной референт. Он же - после кивка министра - молча вручил ему депешу с грифом Управления. Пока Ким читал документ, собравшиеся обступили его, разглядывая кто с сомнением, а кто - с сочувствием.

- Надеюсь, вы поняли смысл полученных предписаний? - осведомился хозяин кабинета.

И уточнил:

- Вы должны отложить все остальные ваши обязанности и действуете теперь в составе объединенной комиссии наших министерств. Вами, как представителем службы федерального уровня, мы усиливаем следственную группу комиссара Роше. Вы ведь не знакомы с ним?

Ким растерянно огляделся и высказал единственно разумное при таком раскладе предположение:

- В таком случае мне, видимо, следует немедленно отправиться на э-э… Козырную набережную?

- Нет, - министр жестом как бы попридержал его. - Дело в высшей мере конфиденциальное, и будоражить наш муравейник на Козырной не стоит. Я распоряжусь - вам освободят кабинет в э-э…

- Мне уже дали кабинет в Ратуше, - уточнил Ким.

- Вот и прекрасно. Тихо и не привлекает лишнего внимания… Там и ждите Жана. Вы действуете с ним на одинаковых правах. В подчинение комиссара, а теперь и в ваше, входит восемь человек. Вы можете привлекать также всех, кого сочтете необходимым - моя санкция будет всегда…

Мимо внимания Кима не прошло то, что теперь уже все в кабинете смотрели на него с сочувствием. Министр тоже заметил это.

- Надеюсь, вы сработаетесь с мсье Роше. Он весьма… весьма своеобразный работник… В чем-то большой ребенок, в сущности, но - мастер своего дела. Так что мы весьма рассчитываем на ваше взаимодействие. Сами понимаете, что никакая огласка не желательна… Весьма не желательна. Все необходимые материалы будут переданы на ваш терминал - оставьте координаты у моего референта. У него же получите и необходимые документы. Разумеется, вам гарантирована поддержка наших компетентных служб, - министр кивнул на пару генералов в штатском. - Но они делают свое дело, а вы - свое. В настоящий момент произведено первоначальное дознание… Но мы решили не пускать дело по обычным каналам, а образовать комиссию э-э… чрезвычайного характера. У вас будут какие-то пожелания или соображения?

- Стороной, принимающей меня на Прерии, - вспомнил Ким, - является комитет безопасности…

- Разумеется, их поддержка вам гарантирована тоже… - улыбка министра слегка увяла. - Господин Азимов сейчас на приеме у Президента.

Всеобщее молчание стало почти гробовым. Киму стало очень жалко господина секретаря.

- Он свяжется с вами, - как-то неуверенно продолжил министр. - Он, или лицо его замещающее…

- В таком случае, я не буду отнимать у вас время… - постарался прервать неловкую паузу Агент на Контракте.

- Дело не ждет, не смею вас задерживать, - с облегчением согласился министр.

У Старой Кирхи они второй раз сменили кар.

- Перестаньте дразнить собаку! - раздаженно сказал Тони Гостю, который проявлял гораздо больший интерес к Бинки, чем к своим вооруженным спутникам - с того самого момента, как псина присоединилась к их компании.

Сам Бинки тоже повел себя странно: настороженно сторонился чужака и в то же время с каким-то любопытным недоумением не сводил с него глаз, словно силясь ухватить что-то очень для него важное… Самое скверное заключалось в том, что при этом Гость, не отрываясь от своей странной беседы с псом, неустанно задавал вопросы - один глупее другого - в основном, обращаясь к Мепистоппелю, в котором чувствовал, видимо, главного.

- Я пойду, проверю машину, - с некоторым облегчением сообщил Адельберто Тони, вылезая из-за руля. - Жди с ним здесь - на проходе. И не хлопай ушами…

- Почему мы все время переходим из машины в машину? - теперь Гость за неимением Мепистоппеля обратился к Счастливчику.

Тот с молчаливым сопением выбрался из кара и кивком головы показал Гостю, что ему следует сделать то же самое.

- Почему ты не отвечаешь, когда я спрашиваю? - совсем по-мальчишечьи надулся Гость, но молчаливый приказ Тони выполнил.

- Послушай, постарайся быть человеком, - попросил Тони Гостя. - У меня уже голова раскалывается от твоих дурных расспросов… В конце концов, это - просто невежливо: все время о чем-то спрашивать и спрашивать… Ведь сам то ты мне ни на один вопрос не ответил. Вот скажи на милость: как тебя прикажешь называть по имени? Не бойся, дорогой - нам с тобой придется общаться не так уж и долго, но, все-таки, в приличном обществе как-то так принято…

- А ты и не спрашивал меня, Белая Голова, - Гость пожал плечами. - Я уже сказал тому, который меня встречал, что меня зовут Тор… Тор Толле…

- Вот и хорошо, Тор… - обреченно вздохнул Тони.

Это имя он слышал впервые. Политика никогда не интересовала Счастливчика.

Они двинулись в широкий проем между старой стройки домами, служившими теперь сдаваемыми в аренду складами и обиталищем несчетного множества крыс и летучих мышей. Впереди - удивительно независимо - шагал Тор. Сзади, нервно озираясь, поспешал Бинки.

Адельберто просигналил им рукой в просвет подворотни, и Тони, подталкивая Гостя стволом револьвера, погнал его через запущенный и поросший дикими травами двор к загодя выставленному в глухом переулке неприметному «Фольксвагену». Посреди двора они застряли: Гость с разгону остановился как вкопанный перед облезлым дворовым псом, чесавшим блох в зарослях полыни. Вид у пса был прешелудивый, одно ухо - рваное.

Бинки наблюдал происходящее с каким-то ревнивым интересом.

Гость тихонько взрычал и потом - к величайшему удивлению Тони - тоненько и жалостливо поскулил немного. Пес смотрел на него с испуганным удивлением. Тони возвел очи к небу. Там - в неизмеримой высоте уже гасли последние краски заката. До полной темноты оставалось часа полтора от силы.