– Проводы утомляют. – Ба гладит меня по волосам и забирает у меня пустую чашку. – Тебе нужно немного поспать.

– Да, Ба. Только ещё несколько минут посмотрю на рассвет.

Я знаю, что она смотрит на меня, но я не в силах поднять на неё глаза. Интересно, чувствует ли она, сколько невысказанного повисло в тишине между нами? Может, она и гордится мной, но мне стыдно. Может, ей кажется, что я на шаг приблизилась к роли новой Яги, но я не хочу ею быть. Мне нужно другое будущее. То, которое я могу выбирать и создавать. Но я не знаю, как заставить её понять меня.

Ба целует меня в щёку, желает мне сладких снов и собирается встать. Балюстрада наклоняется к ней, Ба ласково гладит её и шепчет:

– Спасибо тебе, избушка.

Балюстрада выпрямляется, помогая бабушке встать, и она скрывается внутри. Как только за ней закрывается дверь, из моей комнаты слышится стук. Створка окна открывается, и Джек неуклюже усаживается ко мне на ботинок. Он приветственно каркает и прижимается шеей к моей лодыжке. От его нежностей у меня глаза на мокром месте. Сейчас я не считаю себя достойной его любви.

– Иди. – Я осторожно отталкиваю Джека. – Посмотри, может, найдёшь скорпиона или ещё кого-нибудь в этом духе.

Он наклоняет голову и смотрит на меня своими ярко-серебряными глазами.

– Иди! – Я толкаю его сильнее. Несправедливо оскорблённый, он недовольно каркает и отпрыгивает от меня, распушив перья.

Я вою от злобы на себя: за то, что обманула Нину; за то, что из эгоизма пыталась спровадить Серину; за то, что не смогла объясниться с бабушкой; а теперь ещё и за то, что так грубо обошлась с Джеком.

Позади меня раздаётся скрип, и ступеньки начинают разворачиваться.

– Что? – огрызаюсь я, моё разочарование сменяет гнев. – Ты-то чего хочешь от меня?

Я хватаюсь руками за ступеньку, пытаясь удержать равновесие, потому что избушка разворачивает доски, на которых я стою, так, чтобы мне открылся вид на окна моей комнаты.

Нина сидит на подоконнике, едва различимая в предрассветном мраке. Края её силуэта расплываются, она уже почти прозрачная. Сквозь её грудь просматриваются очертания моей масляной лампы. Нина выглядит совсем потерянной, сбитой с толку и испуганной. Чувство вины сжимает мне живот.

– Хорошо. – Я угрюмо смотрю на ступеньки. – Я скажу ей.

Но, как только я произношу эти слова, я тут же хочу отказаться от них. Сердце бьётся быстрее и быстрее, ладони потеют. Я не хочу, чтобы Нина узнала, что я скрывала от неё правду. Не хочу, чтобы она уходила.

– Я скажу ей, – повторяю я, а у самой в голове зреет план, – если ты отнесёшь нас к морю.

Ставни захлопываются, и избушка зарывается в песок.

– Пожалуйста. – Я встаю и прислоняюсь лбом к корявой доске возле двери. Холодная стена будто бы сжимается от моего прикосновения. Я топаю ногой по крыльцу. – Пожалуйста, – повторяю я твёрдым голосом. – Я никогда ни о чём тебя не просила. Позволь мне показать ей океан, и тогда я всё ей скажу. Я даже сама проведу её сквозь Врата. Только, пожалуйста, дай мне показать ей океан.

Избушка вздыхает и наклоняется вперёд, чтобы размять ноги.

– Спасибо. – Я сияю, меня накрывает волна счастья и облегчения. – Джек! – Я смотрю по сторонам и вижу, как он копошится возле забора. Он поворачивается ко мне спиной и продолжает разрывать песок клювом и когтями. – Пошли, Джек, мы уходим.

Он не обращает на меня никакого внимания. Я закатываю глаза.

– Ладно. Прости меня, – говорю я и поднимаю руку.

Джек медленно поворачивается и вышагивает в сторону дома, не глядя мне в глаза. Проходя мимо меня, он картинно взъерошивает перья.

Чулан открывается и с грохотом поглощает кости с забора. Затем избушка поднимается и идёт. Чтобы удержать равновесие, я расставляю руки и, пошатываясь, вхожу в свою комнату.

– Мы отправляемся на море, – почти пою я, кажется, слишком громко – от волнения.

Нина глядит на меня в замешательстве. Ей понадобилось несколько мгновений для того, чтобы вспомнить, кто я такая, и чтобы до неё дошёл смысл моих слов. И вот она улыбается и наливается цветом.

– Правда?

– Правда, – киваю я, и от широкой улыбки болит лицо. – Я покажу тебе океан.

Мне никогда не доводилось видеть, чтобы избушка переходила с места на место при свете дня. И никогда раньше я не путешествовала с другом. Меня то и дело сотрясает смех, от ощущения невесомости кружится голова. Обещание, данное избушке, забыто и брошено где-то в пустыне.

Мы с Ниной сидим на подоконнике и смотрим, как сменяются картины за окном. Избушка галопом скачет по пустыне, оставляя за собой облако мелкого песка. Она преодолевает крутые серые горы, спускается в пышную зелёную долину, с осторожностью пробирается через джунгли и наконец ближе к середине дня выбегает на узкую длинную полоску пляжа со сверкающим белым песком.

Избушка устраивается на самом краю пляжа, в паре шагов от воды. Она вытягивает свои длинные куриные ноги, опускает когтистые ступни в воду и с облегчением вздыхает.

В окна льётся прохладный ветерок, неся с собой резкий, свежий аромат солёной воды и морских водорослей. Глаза Нины становятся огромными, в них отражается и искрится весь пейзаж.

– Мы можем спуститься к воде? – с нетерпением спрашивает она.

– Скоро, – киваю я. – Но сначала пойду посмотрю, как там бабушка.

Ба пока спит, но я знаю, что скоро она проснётся. Я делаю сладкий чёрный чай, нарезаю хлеб и колбасу. Немного приношу Нине, немного – Джеку в знак примирения, а затем иду кормить Бенджи из бутылочки. Когда я возвращаюсь, Ба уже сидит на крыльце, потягивает чай и любуется океаном. Её седые волосы выбиваются из-под платка и разлетаются, как облако.

– Разве не прекрасно? Я и не думала, что проснусь вот здесь. – Она с нежностью гладит балюстраду. – Наверно, избушка поджарила ноги в пустыне и пришла сюда охладиться.

Я киваю, придумывая, как вернуть бабушку в дом, чтобы мы с Ниной могли улизнуть.

– Что ты сегодня будешь готовить?

– Я думаю сегодня устроить выходной. – Ба берёт меня под руку. – Мы могли бы поплавать, поваляться на песке, приготовить вечером что-нибудь на костре – только ты и я.

– А как же мёртвые? – Мой голос становится выше. – А проводы?

– Каждому время от времени нужно отдыхать. Если мы не зажжём свечи в черепах, мёртвые отправятся в дом другой Яги. Это всего на одну ночь, так что ничего страшного. – Ба радостно пританцовывает. – Я уже много лет не видела, чтобы избушка мочила ноги. Думаю, это знак. Ну что? Айда купаться!

– Нет! Мы обязаны провожать мёртвых. Я… – Я хватаюсь за первый же повод, который приходит мне в голову. – Я только что проводила свою первую мёртвую душу. Хочу быть уверена, что у меня снова получится.