Их встретил человек неясного возраста, скорее всего лет сорока, в потертом чесучовом костюме, мягких кавказских сапогах и белой косоворотке. Его безусое, очень худое, но гладкое, как говорится, дубленое лицо ничего не выражало, и хотя голос звучал вполне доброжелательно, а рукопожатие было крепким, Евгений не нашел в себе сил встретиться с ним взглядом.

– Ну и что там у вас стряслось? – указав посетителям на стулья и усевшись сам, спросил секретарь.

– Разрешите доложить, товарищ Климов? – вскочил Кротов, вытянувшись по-военному.

– Докладывай.

– Товарищ Слепко ведет на шахте вредную авантюристическую, деляческую политику, игнорирует мнение парткома, прямо оскорбляет партию и рабочий класс!

– Так, – движением руки Климов разом остановил и оратора, и взвившегося чуть не до потолка Евгения, неторопливо раскурил папиросу, пару раз глубоко, с удовольствием затянулся, – это понятно. Расскажи теперь ты, товарищ Слепко, об этом самом «параллельном способе». Ты уверен, что проходку действительно можно будет ускорить?

Евгений кое-как, поминутно сбиваясь, изложил суть своего предложения.

– Посудите сами, – закончил он, – сейчас ствол до сорока процентов времени стоит на крепеже, значит, если одновременно вести проходку, это даст выигрыш минимум в полтора раза.

– Похоже, что так, – задумчиво пробормотал Климов, плюща в пепельнице очередной окурок, – да, похоже, что так.

– Говоришь, оскорбили тебя? – вдруг повернулся он к Кротову.

– Начальник строительства Слепко оскорбил партию и рабочий класс, обозвав членов парткома придурками, а заслуженных рабочих – демагогами!

– И правильно назвал, вы и есть придурки и демагоги, а партия и рабочий класс тут ни при чем.

– Но ведь я неоднократно вам сигнализировал, товарищ Климов, что весь партком считает…

– У тебя там что, ученый совет академиков собрался? Считают они!

– Партком считает, – почернев лицом, упорствовал Кротов, – что предложение начальника строительства чрезвычайно опасно, поэтому мы на всякий случай передали его на экспертизу в горнотехническую инспекцию.

– Ага! Успел уже и инспекцию подключить? Ну конечно, сейчас эти старорежимные пердуны расхрабрятся и выступят против твоего мнения.

– Мы не вправе рисковать жизнями рабочих ради деляческих вывихов…

– Ну вот что, – властно перебил парторга Климов, – райком с тобой не согласен. Мы не позволим тебе, товарищ Кротов, зажимать новаторские инициативы! Понял меня? Займись лучше своим делом, а в то, чего не понимаешь, не суйся! Рекомендую тебе впредь оказывать товарищу Слепко всяческую поддержку. Кстати, Кротов, как там у тебя обстоит дело с прогулами?

– Я не совсем в курсе, товарищ секретарь райкома, – смешавшись, вынужден был признаться тот.

– Не совсем? Твоя прямая обязанность неукоснительно обеспечивать выполнение директив по данному вопросу! А ты вместо того консерватизм какой-то развел. Разберись и в следующий раз доложи. Ты у нас, – обратился Климов к Евгению, – руководитель еще молодой. Так что не стесняйся, требуй от них любой помощи. Ну а если что, прошу сразу ко мне. Чем могу, так сказать… Да, и собери, пожалуй, проходчиков, еще раз все им объясни, особенно что касается безопасности. Всё! – встав и хлопнув жесткой ладонью по столешнице, заключил секретарь, – оба свободны. И позовите-ка мне, кто там следующий дожидается.

Кротов, сославшись на дела, отказался возвращаться на шахту вместе со Слепко и поплелся куда-то вдоль по бульвару. Евгений, развалившись на мягком сиденье пролетки, вскоре задремал под мерный цокот копыт. Недавние страхи казались ему теперь глупыми до неприличия. Все шло так, как до́лжно. Очередное мелкое препятствие было устранено.

Проходка шла, как уже говорилось, на двух стволах – «клетьевом» и «скиповом». Слепко решил для начала запустить свой способ на «клетьевом», снять возможные заусеницы, а уж тогда подключить и «скиповой». В течение двух хлопотных, напряженных недель почти все, что нужно, было изготовлено, найдено, получено, привезено и собрано вокруг устья первого ствола. Одну только дополнительную подъемную машину никак не удавалось довести до ума, несмотря на возросшее до точки кипения раздражение начальника строительства. Механикам все что-то мешало, не складывалось, получалось не так, как надо. К тому моменту, когда Слепко всерьез уже заподозрил саботаж, усиленная бригада завершила наконец и этот, последний элемент подготовки. Можно было начинать.

Тогда вдруг забуксовал сам Евгений. Мнительный от природы, он никак не решался дать отмашку. Сидя глубокой ночью за своим нелепым, помпезным письменным столом, он понял вдруг, что все-таки ошибся и, возможно, непоправимо. Опытную проходку, целью которой должно было стать скрупулезное выявление ошибок, он, в идиотском своем запале, организовал на важнейшем народнохозяйственном объекте! С этой минуты Евгений не мог ни уснуть, ни хотя бы усидеть на одном месте и часами бесцельно шатался по стройке. Столкнувшись где-нибудь с парторгом, он непроизвольно отшатывался, как от нечистой силы. Бессвязные мысли безостановочно бродили в его всклокоченной голове. Вспомнилось, например, как в прошлом году насмерть задавило трактором пьяного рабочего, валявшегося в бурьяне. А ведь тот тоже был проходчиком! И от таких теперь зависела вся его судьба! Евгений вновь и вновь осматривал оборудование и экзаменовал бригадиров, надеясь найти, предугадать слабое место. Текущие показатели по шахте резко пошли вниз на всех участках сразу, а начальник строительства с воспаленными от бессонницы, слезящимися глазами в сотый раз проверял затяжку какой-нибудь никчемной гайки.

Странную эту задержку вскоре заметили. Поползли шепотки. Заинтригованный до крайности Лысаковский не утерпел. Полдня он безуспешно названивал начальнику по телефону, после чего лично отправился на поиски и обнаружил того, сидящего на чурбачке под лебедкой и наспех поедающего что-то из замасленного газетного кулька. Неискренне пожелав приятного аппетита, председатель шахткома изобразил на лице озабоченность.

– Товарищ начальник, вынужден напомнить, что участок проходки стволов третий день стоит.

– Ну и что? – промычал Евгений с набитым ртом. – Мы им компенсируем.

– Компенсируете? Небось не из своего кармана!

Слепко разом проглотил большой кусок и вынырнул из трясины переживаний. Он разглядел, что дебелое, чисто вымытое лицо Лысаковского так и распирает от злорадства.

– А в чем, собственно, дело?

– А дело в том, что трудовому коллективу необходимо знать, когда, наконец, начнется работа по вашему хваленому методу!

– Не все еще готово, но мы скоро начинаем, не волнуйтесь.

Это маленькое происшествие помогло ему взять себя в руки. Напившись сладкого чаю, он окончательно решился и приказал начальнику участка, у которого тоже ноги заплетались от усталости, собрать бригадиров. В полночь, в первую смену наступающего дня, началась проходка клетьевого ствола «параллельным способом».