почему бы тебе не взяться да и не поработать как следует?» Он пробыл все эти годы в Канаде, где сколачивал себе состояние. <…> Помешанный в то время был совсем мальчиком, но столкновения этого так и не забыл и втайне поклялся жестоко отомстить! [Стоппард 2001: 248].

В этот момент Хаунд и обнаруживает труп. Больше никто из действующих лиц его до этого момента не замечал. Хаунд решает, что это Альберт, лорд Малдун, но Синтия знает, что это не он.

Хаунд. Тогда кто это?

Синтия. Не знаю.

Хаунд. Кто все-таки?

Фелисити. Первый раз его вижу.

Магнус. Не похож ни на кого из моих знакомых [Стоппард 2001: 249].

В этой двусмысленной интерпретации одним из персонажей фальшивый Хаунд называет Саймона безумцем, жаждущим отомстить за унижение в детстве, причиненное неким Мак-Коем, который никак не связан с персонажами триллера. А когда Саймон входит и обнаруживает труп, он удивлен. Когда он переворачивает труп, ремарка гласит: «тревожно осматривается» [Стоп пард 2001: 249]. Встревожен ли он потому, что узнал МакКоя? (Это была бы реакция внутри сюжета пьесы.) Или потому, что осознал, что нашел на сцене «настоящий» труп, а именно Хиггса? (Это была бы реакция на «реальный» мир критиков.) Но, как предсказывает Бердбут: «Вот тут-то Саймону и каюк» [Стоппард 2001: 250], так что нам не суждено узнать правду.

Бердбута вытаскивают на сцену, и он поневоле берет на себя роль Саймона, заново играя его сцену из первого акта. В ходе повторения он обнаруживает труп, который, в отличие от Саймона, опознает как Хиггса. Бердбут начинает обвинять Муна в том, что тот застрелил Хиггса, поскольку Мун раньше уже успел продемонстрировать одержимость Хиггсом; но Бердбута застреливают откуда-то из-за кулис прежде, чем он успевает закончить обвинение. Теперь Муну, который находится на сцене, навязывают роль Хаунда. В качестве Хаунда он обвиняет Магнуса в убийстве, но не может опознать труп внутри сюжета триллера. Мун обвиняет Магнуса в убийстве «этого… парня», но Магнус спрашивает: «С какой стати мне его убивать? И что это за парень?» [Стоппард 2001: 264]. Хотя Мун знает, что труп – это Хиггс, он пока не узнает в Магнусе Пакериджа и поэтому не понимает, что у того есть мотив для убийства на «реальном» уровне. На вымышленном уровне Мун-Хаунд неспособен опознать труп, который настоящий Хаунд пророчески назвал Мак-Коем. «Этот… парень… (указывает на труп) очевидно, был убит… (указывает в сторону второго трупа)… э-э… (Пауза.) Саймоном» [Стоппард 2001: 264]. За отсутствием других улик он принимает заключение фальшивого Хаунда, что Саймон убил Мак-Коя, но Фелисити возражает: «Вздор! <…> Но зачем кому-то из нас убивать совершенного незнакомца?» [Стоппард 2001: 266]. Магнус, которого еще не изобличили как настоящего Хаунда, сомневается во всей идее про Мак-Коя: «Это мы знаем только с ваших слов, инспектор. О многом мы знаем только с ваших слов. К примеру – Мак-Кой. Кто он? Действительно ли его имя Мак-Кой? <…> Или же за всем этим стоит что-то еще, нам совершенно неизвестное?» [Стоппард 2001: 266].

Коротко говоря, выясняется, что никакого настоящего МакКоя нет. Во втором акте Магнус изобличает Муна как фальшивого Хаунда. Открыв, что он сам – истинный Хаунд, он одновременно открывает, по крайней мере Муну и зрителям, что он еще более реальный Пакеридж. Затем Пакеридж убивает Муна, единственного оставшегося критика-соперника, выставив его сумасшедшим, убившим все еще не опознанного покойника. Последнее откровение Магнуса заключается в том, что он – Альберт, которого десять лет считали пропавшим и даже умершим. Внутри триллера Альберт воскресает; на «реальном» уровне трое из четырех критиков мертвы.

Возможно, этих сведений об «Истинном инспекторе Хаунде» для вас многовато, а возможно, маловато, но они помогают нам точнее прочитать «Призматическую оправу» и, следовательно, «Истинную жизнь Себастьяна Найта» Набокова. В сюжете Себастьянова романа участвуют двенадцать жильцов пансиона:

Один из жильцов, некто Г. Эбсон, торговец антиквариатом, найден убитым в своей комнате. Местный полицейский – описаны только его сапоги – звонит лондонскому сыщику и просит немедленно приехать. <…>…сыщик сильно задерживается. Тем временем ведется тщательный допрос обитателей пансиона, а также случайного лица, старины Носбэга, который, когда преступление открылось, как раз случился в вестибюле. <…> (напомним, что сыщик все еще в пути, а на ковре лежит коченеющий труп Г. Эбсона) [Набоков 2014: 113–114].

Труп на ковре, загородное местоположение и изолированный пансион, сыщик, который долго не появляется, – это черты шаблонных триллеров, пародируемые и Найтом, и Стоппардом. Развязка пьесы Стоппарда напоминает роман Найта:

Похоже, что автор вот-вот прибегнет к старому трюку – злодеем кажется самый на вид безобидный персонаж. <…>…вваливается <…> полицейский и докладывает, что труп исчез. <…> «Мне кажется, – говорит старина Носбэг безмятежным голосом, – я смогу кое-что объяснить». Медленно и аккуратно он снимает бороду, седой парик и темные очки, и перед нами предстает Г. Эбсон. «Видите ли, – говорит мистер Эбсон с виноватой улыбочкой, – быть покойником никому неохота» [Набоков 2014: 116].

Точно так же, как Альберт в начале пьесы Стоппарда кажется убитым, но вновь появляется к финалу, когда Магнус сбрасывает маску, Г. Эбсон воскресает из старины Носбэга. Поскольку имя Г. Эбсон – это перевернутое Носбэг и поскольку Носбэг присутствует, когда полицейский объявляет об исчезновении трупа [Набоков 2014: 115], мы можем увидеть в нем комическое воплощение духа мертвого Эбсона, призрак короля Гамлета в фальшивой бороде[78].

Как и в «Хаунде», все действующие лица в «Призматической оправе» наделены двойными идентичностями:

Постепенно выясняется, что все постояльцы так или иначе друг с другом связаны. Старая дама из третьего номера оказывается матерью скрипача из одиннадцатого. Романист, занимающий комнату на фасадной стороне, – в действительности муж молодой особы из комнаты на третьем этаже окнами во двор, а скользкий студент-искусствовед – ее брат. Обнаруживается, что импозантный круглолицый господин, такой со всеми учтивый, – дворецкий привередливого старика полковника, который сам не кто иной, как отец скрипача. Следующая стадия переплавки: студент помолвлен с маленькой толстушкой из пятого номера, дочерью старой дамы от предыдущего брака [Набоков 2014: 114].

Эта «переплавка» жильцов в семью, сама по себе – пародия на «Убийство в Восточном экспрессе» Агаты Кристи (1934), связана с переплавкой реального мира критиков в вымышленный триллер в загородном доме из пьесы Стоппарда. Переплавка в «Призматической оправе» продолжается:

И когда выясняется, что спортсмен, чемпион по теннису среди любителей из номера шестого – брат скрипача, романист – их дядя, а старая дама