Только вот я не из таких. Как я уже говорил, еще в четвертом-пятом классе я понял — когда тебя унижают, когда пытаются сделать что-то, что не стали терпеть по отношению к себе, когда наседают слишком сильно, заставляя тебя дать слабину… когда плюют в лицо, или тушат об это лицо окурки...

Надо бить. Сразу. Лучше всего в нос. Чтобы до юшки, чтобы в кровь. Чтобы умылся, гад. Потому что если не сразу — то дальше будет как снежный ком. Чем дальше, тем труднее остановить процесс деградации и превращения в скота.

Гумилев рассказал, что в городе есть казарма, и при должном ее улучшении можно объявить среди населения мобилизацию. Можно собрать за короткое время небольшую армию.

Я, конечно же, сразу приказал улучшить казарму, но выяснилось, что для этого у города недостаточно ресурсов.

— У нас есть небольшой запас изумрудов, — подсказал Гумилев. — Их можно конвертировать в ресурсы, а так же ими можно рассчитаться со строителями за срочность работы.

— И в чем проблема? — спросил я.

— Проблем нет, — ответил Гумилев и странно улыбнулся.

— Ну так конвертируйте, или как там.

Казарма стала первым двухэтажным зданием среди нагромождения одноэтажных и похожих друг на друга фанерных сараев. Металлопластиковые окна, красивый козырек над входом, и несколько люминисцентных ламп, освещавших прилегающую территорию.

Второй этаж вырос у меня на глазах. Сварщики варили арматуру, плотники сколачивали доски для опалубки, тут же рядом электрики тянули проводку. Не знаю, сколько человек работало, но их было очень много, и делали они все не просто быстро, а очень быстро.

А самое главное, качественно. Не чета столичным гастарбайтерам. Ровно, красиво, я бы даже сказал, с душой. И с идеальной синхронизацией.

Закончив с казармой, строители перешли к складу. В считанные минуты превратили помещение в двухуровневый тайник, тут же показали, как он работает, спрятав туда несколько автомобильных аккумуляторов и два десятка ящиков с консервами.

Когда со строительством было покончено, и работяги убрались восвояси, я отдал приказ о всеобщей мобилизации. Механический голос подтвердил получение приказа, после чего из казармы послышался протяжный вой сирены.

Из домов стали выходить люди. Взрослое население, в основном мужчины, но были и женщины. Поток молчаливых людей стекался к казарме, там они выстраивались в несколько рядов, ожидая дальнейших указаний главнокомандующего.

То есть меня.

Черт возьми! Я быстро влез в эту шкуру. И — чего уж там скрывать — мне это понравилось.

Раньше мне не приходилось руководить людьми. Ну, если не считать двух молдаван, под видом ремонта изуродовавших мою прихожую в прошлом коду. Однако у меня был опыт публичных выступлений, со времен школьного театра — и я решил начать именно с этого.

Мне пришлось забраться на бочку с песком, чтобы лучше видеть свою армию, и чтобы армия видела меня. Поначалу я запинался, но очень скоро справился с волнением, и стал говорить уверенно, твердо, решительно — и громко.

— Враг пришел на вашу землю. Он грабит ваши дома, убивает ваших мужей, насилует жен, а детей… — тут я запнулся, пытаясь придумать что-то ужасное, и продолжил. — А детей убивает и насилует. Этот враг считает вас всех… — тут я снова запнулся, быстро поправился, и дальше уже говорил без запинки. — Этот враг считает НАС всех своими рабами. Но мы не рабы! Рабы не мы!

Моя глухонемая армия не шевелилась, и вообще никак не реагировала на пламенную речь своего вождя. Каменные истуканы, роботы.

И никакой поддержки, никакой обратной связи.

— У Гарпанга бойцы поживее будут, — процедил я в сторону стоящего рядом Гумилева.

Гумилев в ответ прошептал что-то про орла, но я не расслышал и продолжил надрывать глотку:

— Это наш город! Наша земля! И наша свобода! Так защитим же то, что принадлежит нам! Защитим от любой нечисти, вторгшейся на нашу землю!

Бесполезно. То же самое, что разговаривать с деревьями, или автомобилями. Кто-то, наверное, так и делает, но я точно не из таких.

Чувствуя себя крайне глупо, я скомкал речь, не сказав и половины того, что хотел. Слез с бочки и занялся непосредственно формированием армией, следуя советам Гумилева.

Женщин я отправил в госпиталь, с тем, чтобы они набрали аптечек первой помощи и в дальнейшем выполняли роль санитаров на поле боя. Остальные облачились в форму спецназа, несколько человек расселись в два ударных автомобиля — точь в точь похожих на грузовик с пулеметом, принадлежавший моей рыжей спасительнице.

Армия сформирована, укомплектована, собрана, в общем, как сказал бы мой друг Паша, «типа готова».

— Ну что, отобьемся? — спросил я у Гумилева.

Реакция его меня разочаровала.

— Боюсь, что нет. — вздохнул Гумилев. — Впрочем, у меня нет точных разведданных о составе его войск. Вне всякого сомнения, шансы на победу у нас есть. Но эти шансы минимальны. Впрочем, у меня так же нет точных данных о численности возможного подкрепления ваших соседей. Так что, как я уже говорил, вне всякого сомнения, шансы на победу у нас есть.

Он умел быть занудным, и своим голосом вызывать такую же реакцию, как на укус лимона.

— А что будет, если мы проиграем? — спросил я.

— Город подвергнется грабежу и насилию, — равнодушно ответил Гумилев. — Гарпанг любит не только женщин. Ему нравится причинять боль. К тому же, он будет вынужден преподать вам урок, чтобы другим было неповадно нарушать...

— Подкрепление из города ГарпаФарм-пять. — перебил его механический голос. — Две тысячи медиков, три тысячи спецназовцев, двести ударных автомобилей, двести зенитных установок, сто бронетранспортеров. Расчетное время прибытия двадцать минут.

— Три тысячи спецназовцев! — одновременно с восхищением и благоговением воскликнул я. Потом попытался представить эту армию и растерянно пробормотал. — Только они в городе не поместятся.

— Поместятся, — ответил Гумилев. — Гарнизон города рассчитан на гораздо большее количество войск. К тому же вряд ли они станут заходить в город. Разобьют лагеря по его периметру.

Не знаю, почему мне показалось, что он расстроен. Может, из-за того, что я слишком эмоционально выражал свою радость.

— Подкрепление из города ГарпаФарм-тринадцать, — снова вклинился в нашу беседу голос города. — Пять тысяч медиков, пять тысяч спецназовцев, пятьсот ударных автомобилей, пятьсот танков и двести вертолетов. Расчетное время прибытия девять минут.

— О! — воскликнул я. — Вот это да! Это сколько же…

Я попытался представить такую армию, и у меня аж дух захватило. Когда я поделился этим с Гумилевым, он вежливо улыбнулся и предложил мне подняться на стену.

Солнце стояло в зените, и довольно сильно припекало. Гумилев притащил откуда-то большой зонт из старого брезента и закрепил его между зубчатых перекладин стены, дав таким образом спасительную тень.