– Ты шутишь? Такое может подарить каждый.

– Ты не прав, Нико. – Клаудия посмотрела на телефон, который Нико держал в руке, и сказала: – Вот на это способен каждый.

– Ты шутишь? – повторил Нико. Он опустился на колени и рассмеялся. – Ты шутишь? Ты понимаешь, что нужно для того, чтобы прыгнуть через пути перед поездом?

– Дурная голова! – воскликнула Клаудия. – Вот что нужно!

Нико уставился на неё. Почему она злилась? «Почему ты злишься, Клаудия? Я ведь сделал это для тебя, разве ты не понимаешь? Я сделал это для нас». Он подошёл ближе и попытался поцеловать её.

Клаудия оттолкнула его и вышла из комнаты. Нико видел, как она исчезла в толпе гостей.

Он прижался головой к дверному косяку и почувствовал, как в желудке появился узел. По рукам пробежала волна жара.

Нико ударил кулаком по двери. Дверь открылась, и в комнате стало светло.

«Идиотка», – подумал он. Почему она разозлилась? На такой поступок способны только смелые. Очень смелые! Это понимал даже придурок Лео. Так почему Клаудия не понимала?

Нико рухнул на кровать. Он окинул взглядом стены, увешанные их фотографиями. Здесь была вся их история: все поездки, выходные, проведённые вместе, объятия. Моменты, которые они прожили вместе. Минуты, которые имели смысл. Была здесь и фотография со скамейки на причале, снимок чёрного пляжа, по которому они гуляли босиком. Камни царапали кожу почти как осколки стекла. Висела фотография из парка аттракционов. В тот день Клаудия впервые сказала Нико, что любит его, и поцеловала по-настоящему, с языком. Тогда Нико узнал, сколько в поцелуе с языком мира, неба, моря, невыносимой огненной глубины, Клаудии, их обоих. «Я тебя люблю», – сказала она. Нико помнил тот день, словно он был вчера. Эти слова Клаудия записала в своём дневнике, который она вела до сих пор. Это «Я тебя люблю» должно было быть на одной из страниц.

Нико резко встал, подошёл к столу и открыл ящик.

Вот он, дневник.

Записи, которые никто не мог читать, даже Нико. «Пообещай мне, Нико, – как-то сказала Клаудия. – Скажи, что не будешь это читать». Нико улыбнулся, положил руку на грудь, туда, где находится сердце, и дал слово, что никогда это не прочитает. Но теперь он должен был найти страницу с «Я тебя люблю». Эти слова означали, что она не уйдёт от него.

Нико взял дневник в руки и начал листать.

«15 июня. Парк аттракционов. Сегодня я поцеловала Нико. Я его люблю. Я не знаю почему, но я его люблю. Люблю, и точка. Пусть все говорят, что он чокнутый, что у него не все дома. Мне всё равно. Я его люблю».

Нико почувствовал, как на глазах выступили слёзы.

Он резко выпрямился, не отпуская дневник.

«Люблю, и точка».

Нико вытер слёзы рукой и выбежал в коридор.

«Я его люблю».

Он ворвался в зал, где все танцевали.

– Я его люблю! – закричал он. – Люблю, и точка!

Кто-то замер и обернулся.

Клаудия тоже обернулась. Возможно, раньше остальных.

Она увидела, что Нико остановился в центре комнаты и поднял дневник. Музыка гремела, била по ушам.

– Я его люблю! – снова выкрикнул Нико. Он прищурился, пытаясь сдержать слёзы, которые жгли ему глаза. – Пусть все говорят, что он чокнутый! Я его люблю!

Клаудия набросилась на него.

– Отдай! – закричала она. – Немедленно отдай!

– Это ты написала! – выкрикнул Нико сквозь слёзы. – Это твои слова, помнишь?

Он увидел, что Клаудия расплакалась. Он слышал, как она кричала незнакомым голосом. Наконец Клаудия вырвала дневник. Нико прижал девушку к груди, словно спасённого после кораблекрушения ребёнка. Клаудия продолжала кричать, требовала, чтобы он ушёл и не возвращался.

Она вырвалась из его рук. Её плечи сотрясались от рыданий. И Нико понял, что она выглядела как тогда в парке. Она отвернулась, и её больше не было. Она оставила Нико одного.

Нико выбежал на улицу. Какая-то машина резко затормозила в сантиметре от него. Нико услышал визг тормозов и гудок.

Он сглотнул, пытаясь прогнать горький привкус во рту, но у него не осталось сил даже на дыхание. Нико прислонился к стене и согнулся. Он молча плакал, не в силах успокоиться.

В дверях дома показался Лео.

– Эй, братишка! Что случилось?

– Оставь меня, – прошептал Нико. Он показал средний палец и отвернулся, чтобы Лео не видел его лица.

– Братишка, что случилось? – повторил Лео, слегка толкнув его. – Всё в порядке?

– Оставь меня! – закричал Нико. Он развернулся и побежал.

Он бежал, хотя ноги говорили ему, что он больше не может, что он вот-вот упадёт. Но Нико продолжал бежать. Ему казалось, что теперь этот чёртов волк выйдет из леса и порвёт его на кусочки. Но сейчас ему было всё равно. Нико уже чувствовал волчье дыхание и рычание за спиной в темноте. Он резко остановился, развернулся и крикнул:

– Ну же, нападай! Выходи! Ублюдок!

Но никого не было. Волк и Клаудия оставили его одного. И Нико впервые в жизни почувствовал себя абсолютно одиноким.

Папа открыл дверь и увидел Нико в глубине сада.

– Нико… Нико.

Нико увидел его силуэт в дверях, и ему показалось, что папа далеко, что он стоит с распахнутыми руками и с улыбкой говорит ему:

– Давай, Нико… иди сюда… иди…

Нико отпускает руку мамы, делает неуверенный шаг и падает. Он смеётся, встаёт, делает шаг и снова падает. Он видит маму, слышит, что она смеётся с ним. Она учит его ходить – делать шаг, падать, смеяться, вставать, снова падать и снова смеяться. Это самая лёгкая и самая тяжёлая вещь в мире.

– Нико…

– Папа…

– Нико. – Папа подбежал к нему и нагнулся. – Нико… Что случилось?

«Смеяться…»

«Падать…»

«Идти…»

– Нико…

– Папа…

– Я помогу, Нико… Пойдём домой.

Папа завёл его в дом.

– Что случилось, Нико, что случилось? – повторял он. Но что Нико мог ответить?

Из комнаты вышла мама. Она ничего не сказала, только прижала руки ко рту. Нико попытался улыбнуться ей, кивнуть, сказать, что всё в порядке. Но голова слишком отяжелела.

– Ложись, Нико, ложись здесь, – сказал папа. Он уложил Нико на диван и сунул подушку под затылок. – Полежи немного.

Папа отошёл в сторону. Он посмотрел на маму, кивнул ей, и они вышли из гостиной. Нико закрыл глаза. Шаги, цифры, мысли, цифры. Что это за цифры? Как из лотереи. Шарики летают, подпрыгивают, сталкиваются.