Хотя Мэгги приятно поразило известие о щедрости Финна по отношению к молодой паре, она отклонила предложение агента.

В глазах Филипа мелькнуло удивление, он явно не ожидал такого ответа. Мэгги с усилием раздвинула губы в улыбке и добавила, смягчив тон:

— Просто я хотела подарить бабушке дом, а не договор о найме.

Мэгги понимала, что это объяснение не выдерживает критики, но какой еще довод могла она привести? Ведь Финн, чего бы она у него ни попросила, все равно ответит отказом.

— Ну хорошо, если вы так считаете, я пойду, мне еще нужно увидеться с Финном, — не очень уверенно сказал Филип. — Приобретение поместья уменьшит его банковский счет на несколько миллионов, но я бы не сказал, что для него это так уж чувствительно.

Филип говорил доверительным тоном, словно был уверен, что Мэгги хорошо известно материальное положение Финна. Она, хотя и знала, что будет потом ругать себя за несдержанность, не без ехидства проговорила:

— Вот уж не думала, что фермерство приносит такие доходы.

Агент засмеялся.

— Что вы, нет, конечно. Да еще эти его планы насчет земледелия без химии, на которые косо смотрят Одли Слейтер и многие другие. Но дело в том, что Финн в финансовом отношении не зависит от земли. Он сколотил состояние на лондонской бирже и оказался достаточно умен, чтобы вложить значительную его часть в стоящие бумаги. Он миллионер.

Финн был биржевиком? Мэгги с трудом скрыла изумление — она слышала массу историй про разнузданных юнцов, которые творили на бирже бог знает что. Неужели Финн один из них? Впрочем, кто знает…

Откровения агента задели Мэгги глубже, чем она готова была себе в этом признаться, но ей все же удалось выжать из себя вежливую улыбку на прощание.

Почему Финн скрыл это? Почему он делал вид, будто ненавидит город и все, что с ним связано? Теперь, когда она убедилась, что практически ничего не знает о нем и его прошлом, стало ясно — смутные опасения, которые она всеми силами старалась подавить, были не напрасны.

Мэгги вышла из гостиницы и направилась к своему автомобилю. Площадь была пустынна. А чего она ожидала? Что там будет стоять «лендровер» Финна? Старый грязный «лендровер»? Биржевики предпочитают дорогие блестящие спортивные машины, любят столичную жизнь и столичных дам. А Финн не любит. Финн смотрит на городских женщин с презрением…

Вообще на городских женщин… или только на одну… на нее?

Мэгги села в машину. Впереди дальняя дорога, и уж чего она не намерена делать, так это думать о Финне Гордоне. Да и зачем? В конце концов, он для нее ничего не значит. Ровным счетом ничего.

* * *

Финн понять не мог, зачем он так глупо тратит свое время. Как будто ему делать нечего. С чего вдруг он вообще должен извиняться? Погруженный в свои мрачные мысли, Финн ехал по узким улочкам городка к гостинице, где жила Мэгги. Можно подумать, он просто ищет предлог увидеться с ней. Это неправда, не такой он дурак. У нее кто-то есть, и потом она же сама дала ясно понять, что столичная жизнь ее вполне устраивает и она не намерена от нее отказываться.

Как бы там ни было, он направляется на встречу с агентом, напомнил себе Финн, сворачивая на парковку.

— Финн! — послышался голос Филипа. — А я как раз шел в офис, чтобы вам позвонить. Только что разговаривал с Мэгги Рассел, просто не мог с ней не встретиться. Я не знал, что вы претендуете на Вдовий дом, и заверил ее, что она без труда его получит. Теперь чувствую себя виноватым. Хорошо хоть успел ее застать до отъезда.

До отъезда? Мэгги уехала?

Финн вдруг почувствовал сумасшедшее желание броситься следом за ней, даже развернулся к «лендроверу»… и остался на месте.

— Я ей предложил обратиться к вам, может, вы согласитесь сдать этот дом, — продолжал Филип. — В конце концов, зачем ему пустовать? Гораздо разумнее, чтобы в нем кто-то жил. Тем более такая подходящая съемщица… одинокая пожилая вдова…

— Что?

Финн выкрикнул это так резко, что агент смешался.

— Пожилая вдова, — повторил он. — Бабушка Мэгги. Накануне аукциона Мэгги приходила ко мне в офис, интересовалась, нельзя ли купить дом раньше. Тогда она и объяснила, зачем он ей нужен. Думаю, она не стала бы возражать против того, что я вам пересказываю эту историю.

В отличие от агента, Финн был не слишком в этом уверен, но не показал виду и выжидательно смотрел на него, ожидая продолжения.

— По ее словам, дед и бабка жили там в первые годы своего супружества. Дед недавно умер, и бабушка так тяжело переживает его смерть, что Мэгги боится за нее. Вот почему она решила купить Вдовий дом для бабушки в надежде, что ту это хоть немножко утешит.

Значит, Мэгги хотела купить дом для своей бабушки! Вот так-так… Перед глазами Финна встало убитое лицо Мэгги, когда она поняла, что дом от нее уплывает.

Слова агента открыли ему глаза. Он увидел Мэгги в ином свете, увидел человека, переживающего за своих близких и заботящегося о них. Она рассказывала ему о своем успешном бизнесе, но ни словом не упомянула о том, что нее есть бабушка. Впрочем, о любовнике она тоже не говорила, более того, утверждала, что его у нее нет.

В тот же день по дороге на ферму Финн снова поймал себя на том, что думает о Мэгги. Проезжая брод, он уставился на воду, словно надеялся увидеть там одну из ее потешных, непрактичных туфелек. От его взгляда не ускользнуло, что сегодня она снова была на немыслимо высоких каблуках, но вместо того, чтобы счесть такой выбор в сельской местности опасной глупостью, это почему-то показалось ему чем-то особенным, что отличало именно ее, Мэгги.

У Финна не было близких родственников. Его отец и мать поженились поздно, когда их собственные родители были уже в преклонном возрасте, так что Финн не знал ни дедушек, ни бабушек. Отец умер от сердечного приступа, когда Финну едва исполнилось восемнадцать лет, а мать прожила после этого лишь один год. Финн остро чувствовал свое одиночество, для него семья была чем-то очень важным.

* * *

— И тогда Бэс сказал, что ему все равно, сколько это будет продолжаться. Он будет делать мне предложение до тех пор, пока я не соглашусь. Вот я и подумала: уж лучше сберечь его и свое время и сдаться прямо сейчас.

Мэгги вежливо присоединилась к взрыву смеха, последовавшему за веселым объяснением Лизы, откуда у нее, клявшейся столько раз, что она никогда не выйдет замуж, взялось обручальное кольцо с огромным бриллиантом.

Их было восемь, и последние пять лет они собирались вместе раз в месяц. Все — деловые женщины, самостоятельные и независимые, в возрасте от двадцати до тридцати с хвостиком, со своими квартирами, автомобилями и банковскими счетами, способные купить себе, если захочется, бриллиантовое кольцо на собственные средства, и твердо решившие не выходить замуж. Однако постепенно все стало меняться.

Мэгги не могла точно сказать, когда это произошло. Тем не менее, их встречи в каком-нибудь модном лондонском ресторане, во время которых прежде они рассказывали друг другу о делах, планах, стали приобретать несколько иной, личный характер. Теперь в их разговорах проскальзывали имена родных, все чаще то одна, то другая, смущаясь, принималась жаловаться, как на нее давят родители, пугают одиночеством, советуют завести детей, и эта откровенность сблизила женщин еще больше. Мэгги это нравилось. Она дорожила своими подругами и знала, что они испытывают по отношению к ней то же самое. Ну а дружба, как известно каждому, кто читает газеты и журналы, тоже своего рода семья.