— Каждый человек в глубине души хочет, чтобы его любили, — заявил Лиза. — Просто нашему поколению понадобилось долгое время, чтобы это понять и принять. Мы циники почти с рождения. Мы смотрели на своих родителей, на то, как они живут, и говорили себе: «Нет уж, спасибо. Лучше одиночество, чем такая жизнь вдвоем». Но сейчас все изменилось — мы сами уже не те, что были. Мы в состоянии заметить, в чем они ошибались, и понимаем, какое жизненно важное значение имеют на самом деле те ценности, которые ошибочно считались несерьезными. Хотя, конечно, тут требуется кое-какая доработка. — Все это было сказано без малейшей иронии. — А самое интересное то, — добавила она заговорщицким тоном, — что современные мужчины сами хотят прочных отношений. Любовь, женитьба, дети, семья — вот как ставится сегодня вопрос. «Я» и все, с этим связанное, больше не актуально. На первом месте стоит теперь фактор «мы» — общая жизнь, общие заботы и обязанности. И мне кажется, это замечательно.

— Вот уж не знала, что ты такая оптимистка, — сухо ответила Мэгги, но запомнила слова Лизы, чтобы потом, в разговоре с самой собой, попробовать опровергнуть их, хотя бы просто из чувства противоречия.

Мэгги оторвалась от размышлений и, заплатив за обед, вышла из кафе. До поместья — час с небольшим. Там она долго не задержится — выскажет Финну все, что думает по поводу его письма, послушает, что он ответит, и тут же отправится обратно. До темноты уже будет в Лондоне.

Пока Мэгги сидела в кафе, резко похолодало, и она, спеша к машине, поплотнее закуталась в пальто.

— Я весь Лондон прочесала в поисках такого пальто! — возмущенно воскликнула одна ее приятельница. — На них надо записываться за два месяца. Где ты его достала?

Мэгги рассказала.

— Шрусбери? Это где? — спросила дама.

Оставив позади городок с кафедральным собором в центре, Мэгги заметила, как на горизонте сгущаются серо-белые облака. Поля выглядели голо и неприветливо, овцы, сбившись в кучи, неподвижно застывали, когда она проезжала мимо. Финновым альпака, надеюсь, зима не страшна, у них хорошая наследственность, подумала Мэгги. Она улыбнулась, вспомнив их маленькие острые мордочки и громадные темные глаза. А как они выгибали длинные шеи то в одну, то в другую сторону, глядя, как она к ним подходит!

Господи, что это с ней? С чего вдруг она вспомнила этих животных? Какое ей до них дело?

На этот раз она нашла шоссе «А» без всякого труда, ей даже не пришлось заглядывать в карту, чтобы свернуть на дорогу, ведущую к поместью Шопкут.

Первое, что ей бросилось в глаза на подъездной аллее — почти голые деревья, вторым же был внедорожник Финна, стоявший перед домом.

У Мэгги мучительно заныло в желудке. Может, не стоило сюда приезжать? Да, она сделала глупость. Неужели она боится? Нет, конечно нет!

Нисколько не боится!

Но даже если и так, то все равно, как-то уж слишком долго и аккуратно она ставила свой автомобиль, развернув его таким образом, чтобы можно было сразу же, с достоинством, уехать.

Стараясь сохранить душевное равновесие, Мэгги на прошлой неделе, не удержавшись, купила очаровательные туфли на высоких каблуках с открытыми пальцами. Пусть надвигается зима, зато какие они красивые! К туфлям она купила сумочку в тон. Можно подумать, она сделала это, чтобы чувствовать себя увереннее, когда встретится с Финном. Ничуть не бывало! Совсем не поэтому. В конце концов, она тогда еще не знала, что увидится с ним снова. Или знала?

Коротенькое платье, которое она надела под пальто, было столь же непрактичным, как и туфли, — из тончайшего шелка с набивным рисунком в виде пчел, в котором, по словам продавца, она выглядела «миленькой». Услышав этот комплимент, Мэгги чуть было не отказалась от покупки, но потом все же не смогла устоять.

Когда она приехала в этом платье к бабушке, та в восхищении воскликнула, что оно напоминает ей то, что было у нее самой в сороковые годы.

— Дедушке оно ужасно нравилось…

Небольшой палантин из искусственного меха, прилагавшийся к платью, еще больше приближал его к стилю тех лет. По замыслу дизайнера, оно прекрасно смотрелось бы в изысканной городской компании, но отнюдь не в деревенской глуши, в компании человека, который отметит только его непрактичность, о чем и не замедлит сказать.

Ну и ладно, подумала Мэгги, вылезая из машины и закрывая дверцу. Это даже хорошо — Финн, таким образом, даст ей лишний повод поссориться с ним.

Направляясь к дому, Мэгги вдруг поразилась тому, какая вокруг стоит тишина. По-зимнему холодный воздух застыл в неподвижности, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветра. Серое небо тяжело нависло над головой, и когда Мэгги посмотрела вверх, на ее лицо упала снежинка.

Снег! В ноябре! Правда, сейчас конец месяца, но все же еще осень. Поплотнее закутавшись в пальто, Мэгги заторопилась к парадной двери, которая внезапно распахнулась.

— Финн?! — вскрикнула она от неожиданности.

— А кого еще вы ожидали увидеть? — усмехнулся Финн. — В конце концов, здесь живу я.

С этими словами он отступил назад, приглашая ее войти в холл. Гораздо чище, светлее и уютнее, чем во время аукциона, подумала Мэгги, оглядывая горящий камин и натертый деревянный пол. Осмотр дал ей время подготовиться, прежде чем взглянуть на Финна.

Не то чтобы ей уж очень нужна была эта подготовка. В конце концов, он всего лишь мужчина. Просто мужчина, который… Словно устав ждать, когда же она посмотрит на него, Финн сам встал перед ней. Мужественный, мускулистый, рост шесть футов с лишком. Странно, но в такой холодный день на нем были тонкая белая футболка и узкие потертые джинсы, красиво обрисовывавшие контуры его тела.

Мэгги беспомощно уставилась на него, не в силах отвести взгляд. С какой легкостью она могла представить его без этой футболки. Она так и видела мягкие курчавые волоски, покрывающие плоский упругий живот, как раз там, куда она его ударила, а затем поцеловала, ощущая губами восхитительную твердость мускулов. Потом, когда он тихонько вскрикнул и застонал, подаваясь к ней, она двинулась ниже, а потом…

Чувствуя, что у нее пересохло во рту, Мэгги сделала усилие, чтобы отвести взгляд от Финна, и тут заметила, что он вглядывается в нее так же пристально. Но не желание, а иронию увидела она в том, как он посмотрел на пальцы ее ног в вырезе туфель, ногти, покрытые модным темным лаком, на сами туфли, потом поднял взгляд выше, остановив его на мгновение на ее лице, но затем снова уставился на туфли.

Это и к лучшему, подумала Мэгги, чувствуя, как в ней поднимается злость. Пусть только скажет хоть одно слово о том, как она одета, пусть только…

— Красиво. Вам идет.

Вряд ли что другое могло произвести более ошеломляющее действие на Мэгги, чем эти слова, сказанные спокойным тоном. Она оторопело уставилась на Финна, раскрыв рот от изумления. Она ожидала услышать все что угодно, — язвительное замечание, насмешку, но только не это.