а он пришел, и я подумал, что с ним нужно поделиться. Начал я, короче, вводить, а уже не могу, некуда, и попросил у Олега ремень этот дурацкий. Он мне его дал. Я затянул руку ремнем и, короче… А тут мать заходит в комнату, увидела, короче, и давай орать. Я вышел из комнаты, а Олег там оставался, ждал, значит, что я с ним поделюсь. Я же обещал…

— Рассказывай дальше! Чего остановился? А отец где был? — зашипела сестра.

— Отец спал. Они с мамкой, похоже, поругались, я слышал. Ну, как обычно. Мама покричала. — Ромка всхлипнул. — А отец обиделся, допил ту бутылку с самогонкой. Помните все спрашивали, куда она подевалась? Вот, и я пошел за матерью, а она в ванну зачем-то пошла и…

У Игоря лицо потемнело:

— И что?

— И залезла на табуретку, стала шарить по полке, где деньги собирала, а денег там не было. Я их взял. Давно уже… Просто мать не проверяла, а тут проверила…

И у меня на плече ремень был всё ещё затянут. А мама… мама его грубо сдернула и увидела, что у меня рука опухшая и вся в болячках. Она села на край ванной с этим ремнем и заплакала. Говорила, что это она виновата в том, что я такой…

— И что дальше?

— А дальше я не мог больше видеть, как она плачет, и убежал. Мотался по поселку весь вечер и всю ночь…

Ромка замолчал. Минуты 2 все сидели в тишине. Потом Игорь разрушил молчание.

— Ты, Ромка, должен был это рассказать. Получается, что Олег твой мог накинуть на нее ремень и придушить.

— Но зачем?

— Затем! Кто вас, наркоманов, разберет!

— Ты чего? Я ведь все уже! Не наркоман я! Ты же знаешь!

— Почему ты молчал об этом не пойму! Отец, значит, мог придушить мать, а Олег, друг твой, не мог?

— Да, я, вообще, недавно только это вспомнил. Меня ломало всего, когда отца забирали, не помнишь что ли?

Сестра покачала головой. Она прекрасно помнила, как рушился мир всего месяц назад. Сейчас по крупицам они пытаются создать подобие нормальной семьи, чтобы как-то жить дальше. Ей пришлось порвать со своим молодым человеком, хотя она искренне хочет, чтобы затруднения между ними были временными. Сейчас она нужна своим братьям: растерянным, не понимающим, что происходит…

— Не думаю, что Олег убил нашу мать. Он всего лишь подросток, а она взрослая женщина да еще с ремнем в руке.

— Да, ну тогда кто же ее убил? — Игорь запустил руки в свои волосы.

— Нужно съездить к Олегу и спросить его, что он видел…Получается, милиция, вообще, не была поставлена в известность? Никто, кроме Ромки не знал, что в квартире, кроме отца был ещё один человек…

***********

Маргарита Васильевна увезла Олега в Москву на следующий же день после смерти Людмилы.

Каждый вечер она созванивалась с мужем и узнавала, как продвигается следствие. Когда Алексей сообщил об аресте Николая, сердце ее оборвалось.

Олег на удивление быстро оправился после увиденного в квартире Людмилы, а Маргарита Васильевна старалась не затрагивать эту тему. Единственный раз они обсуждали только, куда подевался ремень Олега. Казалось, что Олег этого просто не помнит или… или притворяется? Маргарита Васильевна жила в постоянном напряжении. Она-то подозревала Олега в причастности к смерти Людмилы, то боялась, что за ним придут из милиции, и нужно будет биться за его свободу. Сын всегда был чутким и считывал ее мысли чуть не на расстоянии, но сейчас он был поглощён новой школой, новой жизнью, новыми друзьями.

И в это утро Маргарита Васильевна завтракала вместе с Олегом и изучающе рассматривала его лицо. Мать обычно спала, когда они собирались и уходили в школу. Это было как молчаливое соглашение не мешать друг другу по утрам, чтобы никто не спешил и не раздражался. Они втроём жили мирно, и Маргоша мечтать о таком не смела пока томилась в браке с Алексеем, если бы ещё не эти подозрения.

Она задумалась и остановила свой тяжёлый взгляд на лице сына, и он его заметил, спросил:

— Что случилось? Почему ты так на меня смотришь?

У Олега менялся голос, поэтому последнее слово он проговорил хрипло и низко.

Маргарита Васильевна даже вздрогнула от голоса подростка. Будто чужой человек произнес эти слова, а не ее сын, не ее мальчик.

— Олег, где же всё-таки твой ремень?

Олег отвёл глаза в сторону.

— Ты выбежал тогда из квартиры… Ты видел Людмилу?

— Я видел ее ноги, мам.

— Ноги?

— Как они висели в воздухе над полом. Я убежал. Я так испугался! — Олег съежился от давних воспоминаний.

Маргоша встала и подошла к нему, обняла, прижала его голову к груди, про себя отметила, что раньше прижимала к животу. Олег вытянулся за лето, хоть и просидел почти половину каникул дома.

— Олег, милый мой, успокойся, солнышко мое, но скажи мне, зачем ты туда пошел? К Ромке? За дозой?

Олег кивнул. А Маргарита Васильевна продолжила:

— Но он не дал тебе? Или его не было дома? И ты разозлился? — дальше Маргоша боялась что-то предполагать и почувствовала, как кожа покрылась мурашками, и время остановилось. Господи, пусть он промолчит, пусть он промолчит! Зачем она спросила?

Как спасение, встала вдруг мама раньше обычного и зашла на кухню в своем цветастом ярком халате, полном жизни в Москве, а не смерти в поселке Серебристая Чаща.

— А вы чего это никуда не торопитесь? Каникулы уже? — женщина заметила странную тишину и по старой привычке не лезть туда, куда не просят, старательно делала вид, что все в порядке.

Маргоша воспользовалась этим и схватила свою чашку, чтобы допить кофе, а Олег с серым лицом встал и поплелся в школу.

Вечером Маргарита Васильевна, дождавшись, когда Олег пошел гулять, стала звонить Алексею. Со второго гудка муж взял трубку:

— Да?

— Привет, как там дела? Что-то слышно про Люду? Про Николая?

— Ко мне Игорь заходил, старший сын Людмилы…

— Зачем? — пискнула Маргоша, внезапно потерявшая голос.

— Хочет с Олегом нашим поговорить. Держался он, вроде, спокойно. Что-то спросить хочет.

— Боже мой! Наверное, про ремень узнал! Что же делать?

— Но от кого он мог это узнать?

— От Ромки! Только непонятно, почему Игорь сразу в милицию не заявил?

— Может, тогда не о ремне он хочет поговорить?

— Но кроме ремня, о чем ему говорить с Олегом? Они ведь друг друга и не знают особо! Надо было спросить этого Игоря, о чем он собирается говорить с нашим сыном! — упрекнула Маргоша.

— А я спросил,