— Олежек, пойдем со мной, пойдем… — Маргарита Васильевна чуть не тащила сына на себе. Он испытал сильный шок. Она и сама не понимала, как способна двигаться и разговаривать. Хотелось только одного: кричать, но звериным чутьем Маргоша понимала, что нужно затаиться. Они с Олегом добрели до квартиры. Дома Олегу лучше не стало. Он что-то бормотал себе под нос.

— Что же это… как страшно… мама-ааа.

Маргарита Васильевна отняла руки сына от лица и заставила себя смотреть ему в глаза:

— Олег, что случилось? Расскажи мне все сейчас, пока не пришел отец. Расскажи! Я должна знать!

— Не знаю, я ничего не знаю, — взвыл Олег и зарыдал.

Маргарита Васильевна обняла его и стала баюкать.

— Тише, тише, пойдем, я дам тебе молока с медом и спать уложу. Все хорошо, все хорошо…

— Ничего не хорошо! — прорычал Олег, мотая головой, но дал отвести себя на кухню и усадить за стол.

Маргарита Васильевна подогрела молока и добавила большую ложку мёда. Потом она размешала ложкой молоко и стала разглядывать свое отражение в окне.

Какое у нее вдруг худое и испуганное лицо! Волосы стоят вздыбленные, а сзади сидит Олег за столом словно старик сгорбленный и пьет молоко с медом. Зубы оглушительно стучат о край чашки. Олег шумно допил и Маргоша отвела его такого послушного и ослабевшего в кровать, накрыла и села рядом, держа его за ледяную руку.

— Мам, мы бабушке не позвонили. Она ведь нас ждёт…

Маргарита Васильевна молчала. Как он может это помнить? Она ничего не понимает, кроме того, что дети должны ложиться спать, когда за окном темно. Уже это хорошо в ее состоянии. Олег закрыл глаза и задышал ровнее. Давнее средство, которое она ему давала, когда не спалось, снова не подвело. А что ей делать? И где Алексей? И стоит ли звонить матери, когда уже последняя электричка ушла? Она и так поймет, что они уже не приедут сегодня. Столько вопросов в голове! Только один вопрос Маргоша не хотела допускать в свои мысли. Что она видела? Что случилось с Людмилой? Она повесилась? Она самоубийца? А что Олег там делал в этой страшной квартире? В этой страшной ванной комнате? А где Ромка?

Внезапно послышались шаги на лестнице и кто-то позвонил в дверь. Маргарита Васильевна со страхом посмотрела на сына. Вроде не проснулся, а сама на цыпочках приблизилась к двери и посмотрела в глазок. Господи, Алексей! Она уже совсем про него забыла. Открыла дверь и приложила указательный палец к губам.

— Он дома. Спит.

— Успел?

— Что успел? — не поняла Маргарита Васильевна.

— Укололся?

Алексей смотрел на Маргошу с надеждой и она замотала головой.

— Он нормальный. Тут другое…

— Не понимаю, — Алексей снял куртку и обувь. — Я обегал весь поселок. Много чего увидел нехорошего, я тебе скажу. В подъездах целые компании с бутылкой сидят. В одной чуть не побили, смотри у куртки рукав оторвался. Пока сигареты не отдал, не отпускали. Какие-то малолетки… Серебристая Чаща по ночам становится опасной.

— Ты Ромку не видал?

— Нет, вроде. А где Олег был?

Маргарита Васильевна налила мужу чашку слабого чая и пристально смотрела на него. Что ему сказать? Что утаить?

Маргарита Васильевна вдруг подумала, что как бы это нелепо не звучало, Олег находится в более выгодном положении, чем она в юности ибо пока его отец интересуется им, а, значит, может помочь, а, значит, не нужно ничего утаивать. Это ее отец вычеркнул из своей пухлой записной книжки, и ни за что не пошел бы искать ее в ночи по темным подъездам.

Маргарита Васильевна сделала глубокий вдох и сказала, что Олег ходил к Ромке.

— Я уже это задним числом понял, что перво-наперво надо было его там и искать. Так он там и был? -

Алексей машинально подергивал губу.

— Когда я подошла к Ромкиной квартире, то увидела, как оттуда выбежал Олег. И я сама зашла в эту квартиру.

— Как его родители допускают такое его поведение! Ромкино поведение, я имею ввиду. Они что слепые?

Маргоша будто его не слышала и продолжала:

— В квартире Ромки не было, Николай, отец его спал, а Людмила… — Маргоша схватилась за горло и замолчала.

Алексей смотрел на нее и ждал. Потом он вдруг встал и заходил по кухне, резко остановился и обернулся со страхом в глазах.

— Он ее ударил?

— Кто?

— Наш сын? Он избил Люду?

— Почему ты так говоришь? — крикнула Маргоша.

— Из-за наркоты и не такое бывает!

— Нет! Олег ее не бил, ты что!

— А что с Людмилой тогда?

— Она умерла… — Маргарита Васильевна уронила голову на руки. Она ужасно устала, но мечтала о том, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. Как только ночь пройдет, наступит безжалостное утро и нужно будет продолжать жить с тем, что она увидела и с тем, что она думает.

— Как умерла? Ее убили что-ли?

— Она повесилась, Леша!

— Тогда я не понимаю… причем здесь Олег?

— А кто сказал, что Олег причем? — безразлично спросила Маргарита Васильевна.

— Ты…

— Разве я сказала, что Олег имеет к этому какое-то отношение?

— Тогда почему ты так себя ведёшь, как будто Олег в чем-то виноват?

— Я? — Маргоша пожала плечами… — просто Людмила повесилась на ремне Олега…

— Что? — Алексей вдруг схватился за сердце и покачнулся.

Маргарита Васильевна еле успела подхватить его. Он тяжело оперся о нее и хлопнулся на стул.

Маргоша хладнокровно накапала мужу корвалола и заставила выпить. Поначалу Алексей хватал воздух ртом, тяжело дышал и покрывался мелкими каплями пота, как раз на залысинах по обе стороны лба. Маргоша смотрела на него и думала, что с возрастом он становится сентиментальным, как и многие другие люди. Когда Алексей задышал ровнее, Маргоша заговорила:

— Если ты помнишь, в том году я купила Олегу ремень. Широкий с металлической бляшкой. Этот ремень он носил, не снимая. Ему нравился очень этот ремень, понимаешь? — Маргарита Васильевна все повышала и повышала голос, а под конец, почти визжала, — Я привыкла, что он постоянно носит этот ремень!

— Послушай меня внимательно, Маргарита! — проговорил Алексей жёстко и строго, совсем как в первые годы их брака. — Ты могла привыкнуть и попросту не заметить, что Олег ходил без ремня. Это раз! — Алексей поднял ладонь, чтобы Маргоша не прерывала его. — Во-вторых, ремней похожих очень много.

Маргарита Васильевна замотала головой, выражая протест, но смолчала.

Алексей все что-то объяснял, горячился, но потом наткнулся на взгляд Маргоши. Она смотрела на него словно на неразумное дитя или на