В эти минуты он наслаждался бездумной тряской в метро, состоянием растворенности в толпе при входе на эскалатор, простым пересечением местности незнакомых микрорайонов. Это были минуты легкости в теле и пустоты в голове. Вадик словно ставил на паузу программу, по которой жил все прежние годы, сколько себя помнил.

Эту программу задал отец своим неизменным: «Можешь – значит должен». В переводе на бытовой язык это означало, что все, что получается, надо делать максимально хорошо, стремясь к наивысшим показателям. Ну, если не можешь чего-то – например, считать звезды или ходить на руках, – то и не надо этим заниматься. Брось и сконцентрируйся на том, что можешь делать хорошо. И доведи до совершенства. Проблема заключалась лишь в одном – у Вадика все получалось, за что бы он ни брался.

Он начинал заниматься в бассейне, и тренер многозначительно говорил отцу: «Ваш Вадик многого мог бы добиться…» Дальше включалось «можешь – значит должен», и Вадик пропитывался хлоркой бассейна до тех пор, пока не стал кандидатом в мастера спорта.

Ужас состоял в том, что маленький Вадик хорошо рисовал. Поэтому после бассейна он бежал в художку и оттачивал руку, рисуя натюрморты, пейзажи и портреты. Он только недоумевал, зачем все эти разные названия, если пейзаж – это тот же портрет, только не человека, а природы.

Можно представить себе, как испугался Вадик, когда у него обнаружили музыкальный слух. Но было поздно. Он пошел в музыкальную школу под лозунгом «Можешь – значит должен». Должен побеждать на музыкальных конкурсах, брать статуэтки и грамоты. А иначе зачем пилить скрипку? Родители искренне не понимали, кому нужна музыка без побед.

Излишне говорить, что все эти бассейны, художественные и музыкальные школы не отменяли требования учиться на «отлично». И конечно, быть лучшим, самым ярким парнем в школе. Разумеется, школу тоже выбрали не простую дворовую. Лучшую в городе. Можешь? Значит должен!

В университет Вадик пришел, обвешанный медалями и обложенный грамотами, как стенд в музее. Но студенчество не принесло перемен. Он не соглашался уступить первое место в рейтинге. Разница между школой и университетом состояла в том, что отец, постарев, молчал, и уже сам Вадик гнал себя вперед, повторяя: «Можешь – значит должен». Быть лучшим стало его привычкой, образом жизни.

Он не позволял ни минуте своей жизни пройти бесцельно, составляя список дел на следующий день. Засыпая, знал, что именно будет происходить с ним завтра в любое время суток.

Устраиваясь курьером, Вадик решил, что заслужил право на маленький бездумный отдых. К тому же потом можно будет рассказывать байки про трудовые будни курьеров. Потеря времени невелика, а опыт может получиться интересным.

И он побежал.

Букеты текли рекой. Душистой и цветастой рекой, берега которой были обсыпаны пыльцой лилий, а вместо буйков торчали шипы роз.

Никогда прежде Вадик не видел столько женщин, принимающих цветы. Среди них попадались и красивые дамы, но как исключение. Вадик вручал букет и наблюдал реакцию. Его дисциплинированные мозги быстро поделили женщин на две группы.

Первую группу женщин Вадик назвал для себя «восторженными». Они светились от счастья, как будто он принес им не растения в полиэтилене, а гарантийный талон на вечную любовь. Такие женщины прижимали цветы к груди, ныряли в них всем лицом, шумно вдыхали аромат. Они обнюхивали букет тщательно, как собаки. Почему-то Вадику было жалко таких женщин. Он не любил восторженность в любых разливах. Становилось неловко и хотелось сказать, что в цветах нет глубокого смысла. И что гарантийных талонов на любовь не существует. Но как истинный джентльмен, он молчал.

Другая группа женщин принимала цветы сдержанно, даже снисходительно. Как должное. Как будто им приносят цветы каждый день, складывают у ног штабелями, отчего колготки рвутся и приходится покупать себе новые. Оттого и легкая пасмурность на лице. Вадик таких женщин не любил. Все-таки умение радоваться – лучшее, что есть в женщине. Мужчина понимает, что мир несовершенен, потому что он по природе своей философ. Женщины же, по мнению Вадика, не должны впадать в думы о вечном, им пристало жить сиюминутным. А в сиюминутном всегда есть повод для радости.

И только одна из женщин, некая Наталья, выбивалась из этой классификации. Она принимала букеты как-то странно, как будто они предназначались не ей. Вадик запомнил эту женщину потому, что относил ей букеты каждую неделю, как по графику.

В этом была какая-то странность. На обольстительную женщину, о которой нельзя забыть, Наталья, по его мнению, не тянула. Но его дело курьерское – взял и понес.

– Добрый день! Курьерская доставка!

Она открывала дверь и приветливо улыбалась, как хорошему знакомому. Не прижимала цветы к груди, не обнюхивала букет. Деловито откладывала его в сторону и расписывалась в месте, помеченном галочкой.

Вадик стал подмечать, что Наталья изменилась. В ней стала проступать живость, к которой букет, похоже, не имел никакого отношения. Она как будто летала, а букет лежал на земле.

Потом цветы прекратились. Вадик иногда вспоминал о Наталье, но со временем перестал.

Вскоре ему вообще надоело бегать по адресам, и он уволился. Когда-нибудь, выступая перед студентами в качестве звездного гостя, он скажет им: «Когда я работал курьером…» И все обомлеют. Он? Этот успешный человек был курьером? На этот эффект он уже заработал. Зачем же продолжать этот опыт?

Дел было по горло. Первое место на курсе требовало сосредоточенности и усилий. Он мог быть лучшим. А стало быть, должен! Первый студент курса гнал себя вперед и выше.

На третьем курсе к ним пришла девушка Алина. Перевелась из какого-то вуза по непонятным причинам. Она никому ничего не объясняла. И это первое, что зацепило Вадика. Обычно девушки любят рассказывать о себе. Они думают, что эти рассказы подчеркивают их индивидуальность. Но нет и не может быть ничего более заурядного, чем намеки на бывших бойфрендов с мучительным расставанием в финале. Разумеется, по их инициативе. Как только девушки раскрывали рты в исповедальном порыве, Вадику становилось скучно и жалко времени.

Алина молчала. Просто пришла, села за дальнюю парту и начала учиться. Когда после занятий студенты договаривались пойти в кафе или потусить на свежем воздухе, Алина проскальзывала на выход. Как мышка.

Но Вадик чувствовал, что она не мышь. Мышь серая, а Алина яркая. Запоминающаяся внешность. Можно закрыть глаза и рисовать по памяти. Мышь убегает, а Алина просто уходит по своим делам. Уходит быстро, но при этом не мельтеша, сосредоточенно.

Вадик привык, что девушки отмечают его. Алина общалась с ним ровно. Как будто он просто