Бродик нахмурился, в его глазах появилось опасное выражение. Через мгновение его объятия ослабли, он повернулся в сторону брата.

— Ты не похож на моего камердинера.

Каллен засмеялся как мальчишка.

— У тебя и нет такого.

— Однако он у меня есть, Каллен. Видишь ли, этот человек достаточно умен, чтобы быть невидимым, как следует быть и тебе.

Однако, несмотря на ворчливый тон брата, Каллен продолжал двигаться в их направлении. Подойдя ближе, он подмигнул Анне.

— Разве так нужно вести себя здесь на глазах у английской девушки? Она подумает, что мы нецивилизованные люди.

Бродик громко фыркнул. Анна уставилась на него, пытаясь понять, действительно ли этот звук издал граф.

— Большинство англичан полагают, что слово «шотландцы» как раз и означает «нецивилизованные».

Граф повернул голову в ее сторону, как бы бросая вызов. Его губы сложились в надменную ухмылку. Этот мужчина нисколько не сожалел о том, что украл поцелуй. Ну ни капельки не сожалел.

— Никто не мог бы упрекнуть вас в нерешительности, это совершенно точно.

Анна посмотрела на него, не будучи уверенной, следует ли ей сердиться на него за его дерзкую выходку или на себя за то, что она получила от этого удовольствие.

Каллен громко засмеялся, нарушив тишину густеющих сумерек.

— Ты хочешь сделать ее любовницей, брат? Лично мне она нравится.

Бродик вскинул бровь и скрестил руки на груди. Он выглядел сейчас более грозным, чем сам Голиаф, — гора крепких, могучих мускулов.

— Я намеревался познакомиться с ней, но ты помешал.

— Хорошо, но ты мог бы позволить девушке поужинать, прежде чем доводить до конца брачные отношения.

Анна испытала нечто вроде шока, когда услышала слова о брачных отношениях.

— Не сегодня! — Она энергично затрясла головой. — И не здесь!

Бродик задумался, на его лице читалось подозрение.

— У вас есть причины, чтобы отказать мне, жена?

Анна оказалась в опасном положении, чего страшилась весь день. Как она сможет отказать мужчине, когда у него все законные права на то, чтобы обладать ею? Взгляд Бродика на мгновение упал на ее рот, и ее губы дрогнули. Она невольно подняла ладонь, чтобы прикрыть рот, пытаясь понять, почему этот поцелуй был ей так приятен.

— Кажется, вы не слишком возражали, когда я вас целовал.

Он шагнул к ней, и она затрепетала, предательская дрожь снова пробежала по спине; она не могла уклониться от его прикосновений.

— Может быть, эта местность не отвечает вашим представлениям о красоте, миледи?

В голосе Бродика послышался явный сарказм. В нем заговорил шотландец, обиженный на то, что ей не нравится его страна.

— Наверное, она для вас слишком примитивна.

— Мне вполне симпатична ваша страна, но существуют определенные условия и традиции, и мы должны их соблюдать. — Ее мозг заработал с лихорадочной быстротой, она выставила вперед руку. — Да, именно традиции.

— Я впервые слышу об этом.

Набрав побольше воздуха, Анна заставила сердце замедлить свой ритм, одновременно обдумывая свои дальнейшие слова.

— Милорд, я не хотела причинять вам неудобства, однако у меня всего лишь одна девичья непорочность, и я хочу, чтобы она осталась ненарушенной для моего мужа.

— Я ваш муж.

Он шагнул к ней, раскрывая объятия. Анна вскинула вверх подбородок, не собираясь праздновать труса. В конце концов, маленький Давид одолел Голиафа.

— Да, я не подверглась осмотру, и вполне возможно, что после этого вы захотите отказаться от нашего союза.

На лице Бродика промелькнула усмешка.

— Что ж, девушка, это именно то, что я собирался сделать, когда появился мой брат. Я буду счастлив осмотреть каждую деталь. Лично.

Каллен нахмурился, лицо его помрачнело. Можно было подумать, что он испытывает ревность.

— Это нелепо.

— Не согласен. — Голос графа снова обрел силу. — Я уверен, что осмотр моей невесты — вещь вполне естественная и разумная.

— Я не соглашусь, чтобы осматривали вы.

— А почему нет?

Он посмотрел на нее так твердо, как это умеют делать, по слухам, лишь шотландцы. Он был не из тех мужчин, которые покорно подчиняются женским требованиям.

В Анне росло и крепло сопротивление.

— Потому что вы не повитуха. Что вы можете знать о теле женщины?

Губы Бродика снова дрогнули, в то время как его взгляд упал ей на грудь. По ее коже пробежал жар и сосредоточился на сосках под корсетом. Соски заныли, равно как и ее губы. В ее мозгу возникла картина, как он целует ее грудь, заставляя бурлить кровь. Появилось сильное искушение позволить ему это сделать, чтобы выяснить, будет ли это так же сладостно, как и его поцелуй в губы.

— Уверяю вас, что я знаю немало о женском теле.

Анна ощутила укол ревности, услышав поддразнивание в его тоне.

«Определенно, у него есть любовница…» В памяти всплыли слова Филиппы, когда она упрямо вскинула подбородок, настойчиво советуя ни в коем случае не отдаваться без борьбы.

— Похоть мужчины не влияет на плодовитость женщины. Осмотр невесты должен производиться опытной повитухой, иногда матерью жениха, но это не предмет для поддразнивания, сэр. Я могу провести эту ночь в качестве любовницы, а на рассвете меня отправят к моему отцу, и никто меня не защитит.

Она сделала несколько шагов в направлении лагеря — там, под надзором многочисленных пар глаз, она могла чувствовать себя в большей безопасности даже рядом с графом.

— Ваша мать должна была позаботиться о том, чтобы вы прошли осмотр.

— По обыкновению, семья жениха выбирает повитуху. Это знают все. Вы можете не согласиться с заключением повитухи матери. Этой традиции уже много столетий.

Она могла бы вспомнить об этом раньше. Когда женщина выходит замуж по договоренности, ее приданое по закону передается в семью мужа. Если он отправляет ее обратно к отцу, могут потребоваться годы, чтобы законным образом вернуть деньги и земли. К тому времени, когда эта распря закончится, отвергнутая невеста зачастую бывает уже слишком старой, чтобы выйти замуж, и заканчивает свои дни в нищете, всецело зависимая от родственников.

Традиция осмотра защищала женщину, потому что, если старшая повитуха объявляла женщину плодовитой и сильной, никакой суд не мог аннулировать брак. В мире, которым правят мужчины, это было средством спасения для женщины в том случае, если судьба рано прибирала младенца или, хуже того, жена не могла зачать. Некоторые повитухи дерзали даже заявлять, что бесплодными могут быть мужчины. Такое обвинение мужчинами, разумеется, отвергалось, но повитухи сохраняли право судить о том, позволяют ли бедра или утроба женщины родить ребенка.