Надо также не забывать, что помимо произведенных Германией (включая Чехию) танков и САУ в распоряжение немецких военных властей попало довольно большое число танков, захваченных трофеями во Франции и других европейских странах, в основном во время кампании мая – июня 1940 года. Сколько их было всего – вопрос, на который точного ответа, к сожалению, тоже нет. В литературе об этом имеются только приблизительные, предположительные, оценочные или неполные данные. Одним из наиболее информированных людей по этому вопросу был начальник Генштаба сухопутных войск Ф. Гальдер, который 23 декабря 1940 года записал в своем дневнике о наличии в распоряжении Германии 4930 трофейных танков [77]. Считается, что к этому числу он отнес все танки, захваченные во время Французской кампании 1940 года, которые были исправны или пригодны к ремонту. Следовательно, эта цифра не учитывает захваченные танки во время других победных кампаний вермахта 1939–1941 гг., пусть даже их было немного. Непонятно также, насколько при этом были учтены танки, которые уже успели к тому времени передать ее союзникам или переделать в другие машины (правда, много их быть не могло) Тем более неясна, спорна дальнейшая судьба этих трофеев. Известно, что часть из них в конечном итоге была переделана в САУ и тягачи, но таких переделок было, по-видимому, всего несколько сотен. Еще часть из них была передана союзникам Германии – вероятно, примерно столько же. Так, по данным Б. Мюллера-Гиллебранда, в Италию власти Германии передали 250 трофейных танков [78]. А вот какое количество из них было в дальнейшем использовано именно как танки вермахта, сколько-нибудь точно неизвестно.

Тем не менее есть основания полагать, что цифра Ф. Гальдера была близкой к полной. Если он и недоучел трофейные танки, то в основном слабые и совсем к тому времени устаревшие польские. Поэтому будем считать, что всего трофейных танков и САУ, находившихся в исправном или хотя бы ремонтопригодном состоянии, Германия захватила немногим более 5000 штук (не считая, разумеется, Чехии). Другое дело, что собой представляли эти танки? Почти все авторы, рассматривавшие этот вопрос, писали, что большинство из них были маломощными и конструктивно устаревшими, а потому, мол, малопригодными. Поверим им в этом. Хотя это и трудно сделать, поскольку сами же эти авторы и им подобные, описывая Французскую кампанию 1940 года, заявляли, что будто бы французские танки тогда были не хуже немецких, а то и лучше.

Но все-таки, если бы собственных танков у немцев было действительно мало, то они не побрезговали бы даже посредственными трофейными танками, оснастив их своими приборами и устройствами, которые, как известно, отличались хорошими характеристиками и высоким качеством. Могли они их использовать и после переделки, усилив при этом их броневую, огневую и ходовую мощь. Если не большинство, то добрую половину. И если этого они не сделали (во всяком случае, в больших количествах), то, значит, танков у немцев и своих хватало. Чему основным доказательством является то, что они произвели собственных танков достаточно много, причем почти половину из них составляли средние танки нового типа и аналогичные по мощности штурмовые орудия.

Вместе с тем почти не приходится сомневаться, что подавляющее большинство захваченных трофеями танков немцы все-таки использовали, только не спешили это делать и использовали их далеко не всегда именно как танки. Часть этих танков немцы передали своим союзникам, часть переделали в тягачи, часть – в САУ. Более того, немало из них они использовали именно как танки, правда, в основном после переоснащения, а то и переделки. Кто бы что ни говорил, но среди захваченных трофеями были очень даже неплохие танки: до полутысячи французских Char B1 (32-тонный) и Somua S35 (20-тонный), до двух сотен британских Mk.I «Матильда I» (11-тонный) и Mk.II «Матильда II» (27-тонный).

Впрочем, немцам незачем было с этим торопиться. Своих и чешских танков в июне 1941 года вполне хватало. А французские и иные захваченные танки нужно было еще переоснащать, а то и переделывать, приспосабливать, осваивать, в конце концов, перевозить через пол-Европы и т. д. И вообще немцы были, извините, не дураки и знали, что такое принципы разумной достаточности и сбалансированности войск. Лучше танков иметь чуть меньше, чем потенциально возможно, но зато полностью отремонтированных, оснащенных необходимыми приборами и устройствами, с хорошо подготовленными, слаженными экипажами, с налаженным полнокровным снабжением и полноценной ремонтно-технической базой. Кроме того, излишние затраты на производство, переделку и оснащение танков неизбежно повлекли бы недостаток средств на производство других видов вооружения и техники. Поэтому к моменту нападения на СССР немцы поставили в строй, по-видимому, всего лишь несколько сотен трофейных танков и САУ, ну пусть максимум 1000. Да и то многие из них, если не большинство, находились, насколько известно, отнюдь не на восточноевропейском ТВД.

Сведения об использовании трофейных французских танков против советских войск в основном относятся к более поздним событиям, чем бои начала войны. Однако в литературе встречается немало упоминаний об их участии в боях и в ее начале. Пусть даже было этих трофейных танков тогда, вероятно, немного.

Итак, по данным М. Барятинского, несколько десятков французских линейных тяжелых танков В2 немцы переделали в огнеметные, отправив их на Восточный фронт. «На первые 24 В2, – писал он, – установили огнеметы той же системы, что и на немецких Pz.ll (F), работавших на сжатом азоте. Огнемет располагался внутри корпуса, на месте снятой 75-мм пушки. Все танки направили в 102-й батальон, сформированный к 20 июня 1941 года. В его состав вошли две роты, в каждой, кроме 12 огнеметных машин, имелось по три танка поддержки (линейные В2, вооруженные 75-мм пушкой). 102-й батальон прибыл на Восточный фронт уже 23 июня и был подчинен штабу 17-й армии, дивизии которой штурмовали Перемышльский укрепленный район» [79].

А вот что об этом сообщает британский историк Э. Такер-Джонс: «Весной 1941 года несколько немецких частей были вооружены французскими танками, предназначавшимися для вторжения в Советский Союз». К ним он, в частности, отнес части 18-й танковой дивизии, которая входила в состав 2-й танковой группы Х. Гудериана. И далее он написал, что первой частью, оснащенной французскими танками и вступившей в бой в России, был 21-й танковый батальон, в котором были танки S-35 и Н-39. Этот батальон атаковал территорию Советского Союза 22 июня 1941 года, действуя на севере [80].

О применении французских танков в начале войны против СССР писал также В. Гончаров. По его подсчетам, на Восточном фронте в это время действовало 256 трофейных французских танков и САУ [81].

Мог ли преувеличить В. Гончаров? Вполне. Но еще более вероятно, что он, наоборот, смог подсчитать не все французские трофейные танки и САУ, находившиеся на восточноевропейском ТВД с начала войны. Ошибиться этот, как и другие авторы, писавшие о применении трофейных французских танков, могли и в другом, но практически нет сомнений, что приведенные ими сведения имеют под собой реальное основание. Отсюда непонятно, почему в общее число танков вермахта, направленных для участия в нападении на СССР, не принято включать французские танки. Наверное, пора наконец нарушить эту неоправданную традицию, пусть даже у автора нет безусловно подтвержденных данных о количестве этих танков в войсках вторжения. Однако если мы не знаем, сколько их было в точности, то это не значит, что их и вовсе не было. Будем считать приблизительно, тем более что практически и все другие данные о числе немецких и советских танков тоже являются приблизительными, а то и оценочными. Особенно это касается реально боеготовых танков с советской стороны.