— О, Стейси, привет, сестричка! — я сделала притворную мину. — Как я рада, что ты снова порадуешь нас новым избранником!

— Ты что, крысу съела? — шепнула на ухо Стейси, целуя меня в щечку.

— Двух, — ответила я, принимая у нее верхнюю одежду.

— Да, вероятно, двух, от одной ты бы только пукала, — щелкнув меня весело по носу, Стейси переключилась на своего друга, решив с порога представить его нашим родителям, не забывая при этом про бабушку и дедушку. Я же направилась на кухню, поскольку была страшно голодна. Пока мои родственнички были заняты друг другом, я выудила из холодильника все, что мне было по вкусу, и, пристроившись за барным столом, с удовольствием приступила к поглощению деликатесов. Уплетая за обе щеки омаров, я не переставала думать о Мете. «Что он делает в это минуту, может, тоже пожирает омаров? Черт! А если он улетел к себе домой и уже закрутил там с кем-нибудь роман? О, нет! Нет! Только не это», — эта мысль отбила у меня аппетит, и я уже собралась идти и страдать у себя в комнате. Но тут появилась мама. Она была решительно настроена сделать меня сегодня самой счастливой. Я это почувствовала по ее порхающей кокетливо-пошлой походочке в обтягивающем ярко-желтом платье с глубоким декольте. И что, думаете, она придумала? Ну? Не догадываетесь? Она пригласила на ужин этого задрота Дастина!

— Что?! Ты, ты, ты, — я даже заикаться начала от неожиданности. — Мама, какого чер…? — я хотела назвать вещи своими именами, но она, сдвинув недовольно брови, выставила вперед руку, чтобы я не смела ей перечить.

— Даже не смей сегодня выражаться и портить нам настроение! Во-первых, здесь я решаю, кого приглашать к нам на Рождественский ужин. Во-вторых, может, он вовсе и не к тебе пришел? — кокетливо играя бровями, намекнула мама.

— О, Боже! Тогда я поспешу, обрадую отца. Он будет на седьмом небе от счастья.

— Тони, ну хватит уже! То ты пропадаешь неизвестно где перед самым Рождеством. То заявляешься мрачнее тучи и говоришь мне всякие глупости. Да, я пригласила Дастина, чтобы ты не скучала сегодня в нашем обществе. Разве я плохо придумала?

— Нет, мамочка, ты все здорово устроила. Теперь у меня аппетит, как, впрочем, и настроение, испортился окончательно. Прежде чем проявлять подобную заботу, ты хотя бы у меня спросила, чего я хочу?! — я незаметно перешла на крик, потому как вовсе не ожидала, что мама пригласит Дасти, когда я четко дала понять моим бестолковым родителям, что ни под каким предлогом не свяжу свою жизнь с этим заносчивым самовлюбленным индюком.

— Я знаю, чего ты хочешь, — она решила больше не продолжать этот разговор. Приказав следовать за ней, мама схватила индюшку на фамильном блюде и с гордо поднятой головой направилась в гостиную, где уже собралось все семейство в компании с Дастином.

На удивление, за столом царило полное единодушие и стояла такая умильная атмосфера радости и веселья, что я даже не смогла никого упрекнуть в отсутствии манер. Новый жених Стейси, видимо, уже произвел приятное впечатление на отца, потому что папочка был необыкновенно любезен и учтив. Стейси о чем-то шепталась с Дастином, бабушка и дедушка с удовольствием поддерживали разговор отца с женихом. Увидев меня, Дастин, тут же извинившись, вскочил со своего места, отодвигая для меня стул на резных ножках. Сегодня он был одет в костюм горчичного цвета, светло-серую рубашку и синий галстук с мелкими ромбами. Радовало хотя бы то, что сегодня его волосы не были прилизаны, а просто слегка зачесаны назад. Я решила, что если буду с ним меньше разговаривать, то у меня не возникнет сильного приступа отвращения.

Праздничный ужин в кругу семьи. Что может быть скучнее? Отец произнес тост, мы поздравили друг друга с Рождеством и принялись кромсать в своих тарелках бедную индюшку. Поскольку я была уже сыта и в рот мне не лез ни один кусок, хотя надо отдать должное маме — на этот раз она превзошла саму себя. Индюшка была просто великолепна! Запеченная до золотисто-янтарного цвета, она так и блестела под светом лампочек люстры. Запах был изумительный. Украшенная овощами и специями, индюшка выглядела как невеста на выданье, но я оставалась равнодушной к такой красоте. Дастин, видимо, желая пробудить во мне аппетит, а может, и по другим корыстным целям, то и дело подливал мне вино, и знаете, это возымело действие. После третьего бокала он уже не казался таким противным и склизким. Мы что-то весело вспоминали, о чем-то спорили. Время от времени поворачивая голову в сторону мамы и папы, я замечала довольные физиономии. А глядя на сестру, я удивлялась тому, что она весь вечер смотрела только на своего друга, которого звали Майкл, и, как мне позже показалось, Стейси действительно была влюблена. Разглядывая время от времени этого Майкла, я не могла сказать о нем ничего плохого. Он был вполне сдержан, но не молчалив и смело поддерживал разговор с отцом и дедом, не стесняясь высказывать своего мнения по тому или иному вопросу. Мама была очень весела и не в меру болтлива, но это не портило вечер. Бабушка и дедушка в основном слушали, изредка вставляя реплики в общий разговор, а чаще спорили друг с другом, сколько дедушке стоит пить и что есть.

Вечер продолжался. Мы уже были достаточно сыты и веселы, поэтому размяться было всеобщим желанием. Первым предложил танцы папа. Это особенно удивительно было слышать от него, так как папа, который терпеть не мог танцы, тем более дома, предложил это первым. Мама, тут же подхватив эту идею, запорхала к музыкальному центру и, врубив на всю громкость веселую мелодию, повисла на отце, закружив его в белом танце. Последовав примеру родителей, мы разделились на пары — Стейси с Майклом, мы с Дастином и даже неутомимые бабушка с дедушкой, не желая нам уступать, демонстрировали мастер-класс.

Уже поздно вечером, когда я почувствовала, как гудят мои виски, решила незаметно уйти к себе, чтобы принять горизонтальное положение, но, как на грех, за мной увязался Дастин. Отшучиваясь, я уговаривала его, чтобы он оставался и продолжал веселиться, но этот идиот, видимо, решил действовать по своему плану. Извинившись перед моими родственниками, Дастин догнал меня в коридоре возле моей двери.

— Ты что, решил преследовать меня? — пошутила я, не зная, как еще от него отделаться.

— Да нет, просто хочу еще раз пожелать веселого Рождества. Здорово, что твои родители пригласили меня, — Дастин притянул меня к себе, чтобы поцеловать, но, увернувшись от поцелуя, я вырвалась из его объятий.

— Спасибо. И тебе веселого Рождества. Слушай, Дастин, я не хочу с тобой ссориться, но говорю последний раз. Между нами ничего, кроме дружбы, быть не может. То, что мы с тобой один раз переспали, не считается. Это была ошибка. Я была пьяна и ты тоже.

— Я так скучал без тебя. Тони, ты сводишь меня с ума. Какая ты красивая в этом платье, — не обращая внимания на мои слова, Дастин продолжал нашептывать всякую чушь. — Позволь мне сегодня остаться? — умолял он, нагло щупая у меня между ног.

— Дастин, у меня жутко болит голова, и я очень устала, — я старалась оставаться вежливой, ведь он наш гость. — Я благодарна тебе, что ты разделил этот праздник с нашей семьей. Ты прекрасно сегодня выглядишь в этом своем костюмчике, и ботинки ты одел самые дорогие. Но я не хочу тебя, это раз. Два: у меня есть мужчина, которого я очень люблю, даже больше, чем себя. Так что искренне желаю тебе счастья в Новом году. А теперь давай топай вниз и веселись. Думаю, если ты пригласишь мою маму на танец, она будет в ударе, — я хотела еще сказать какую-то глупость, но Дастин, решив, что имеет какие-то права, толкнул меня в комнату и повалил на пол. Сдирая с меня любимое золотистое ажурное платье на бретельках, он хватал меня своими губами, где только мог. Завизжав что было сил, я, не раздумывая, со всей силы пнула Дастина по яйцам, вскочила на ноги и, схватив этого подонка за ворот пиджака, потащила к двери, выставляя вон из комнаты.