подловил, тварь! — свирепо крикнул Растеряев, и поддал пламени огненному шторму. — Ты задохнешься! Сдохнешь! Ты труп!

Растеряев ликовал. Он воображал, каким позором покроется Волховский, воображал, как над ним будут злорадствовать. Как будут тыкать пальцем, и говорить, что великий носитель катаны-умбра проиграл обычному мечнику Кенши. Обычному магу огня.

Секунданты уже хотели остановить бой, планировали отдать победу Растеряеву, однако Волховский всех удивил. Он нахмурился, резко опустил меч к ноге, и гравитационная сфера ударила в стороны, словно взрыв гранаты. Хлопнуло так, что у зрителей зазвенело в ушах, а защитный купол над площадкой дал трещину. Пламя рассеялось, Растеряева сшибло с ног, швыряло по земле, пока инерция не угасла метра через три.

Шпага снова звякнула где-то в стороне, и у Растеряева в груди защемило. Он осознал, во что влип. Осознал, что отдаст ценнейшую семейную реликвию. Осознал, что продул бой на глазах у всего института. Ему захотелось сквозь землю провалиться.

— Поймите, Николай Валентинович. — Волховский неспешно зашагал к Растеряеву, и поместил катану в ножны. — Мне совершенно ни к чему ваша шпага. Но я её заберу, чтобы вы поняли, что такое быть жертвой.

— Т-ты! — Растеряев схватился за голову. — Ты не посмеешь! Не посмеешь отнять у Растеряева фамильный меч! Прошу! Оставь его мне!

— В целом, — задумался Волховский, — духовный контракт допускает выполнение подобной просьбы. Но тогда вы ничему не научитесь. Потому вынужден отказать.

Растеряев крепко зажал рот ладонями, и его стало трясти. Он не только проиграл, но ещё и у всех на виду пытался сорвать честную сделку, пытался добиться жалости Волховского. Мысль об утрате клинка лишь на миг вынудила его потерять контроль над собой, однако этого мига хватило, чтобы покрыть себя несмываемым позором.

Волховский же нисколько не злорадствовал. Он понимал, что эта ситуация давно была неизбежна, понимал, что оставлять всё как есть, особенно после агрессии в адрес Попова, нельзя. А то так ведь и до покушений на семью могло дойти, потому что Растеряев позабыл о всяких приличиях.

«Ты за это заплатишь, сукин сын!» — вот что хотел сказать Растеряев, но вовремя остановился.

Теперь всё. Теперь было страшно произнести неосторожное слово. Ведь непонятно, что выкинет Волховский, если его почившую мать назвать сукой. Тело отказалось подчиняться Растеряеву, слова застряли в глотке, а дыхание перехватило. Ощущение липкого страха не исчезло до тех пор, пока Волховский не поднял шпагу, и не отвёл взгляд.

— Благодарю вас за бой, — произнёс Волховский. — Надеюсь, на этом конфликт исчерпан.

— Да, княжич, — с неожиданной для себя покорностью согласился Растеряев, встал, и протянул Волховскому ножны от шпаги. — Конфликт исчерпан. Я приношу свои извинения вам, и господину Попову.

«Нихрена не исчерпано, белобрысая тварь!» — подумал Растеряев, который теперь ругаться в адрес Волховского, и даже хмуриться на него, осмеливался лишь мысленно.

Когда бой закончился, все разошлись, и стали собираться домой — пары тоже подошли к концу.

— Срань господня! — Попов изумлялся по дороге к парадному выходу. — Просто охренеть, мать вашу! Вот это ты выдал! А рожу его видел? Видел? Да гадёныш едва ли не разрыдался!

— Не представляю, как настолько скверные слова приходят тебе в голову, но в целом соглашусь — получилось интересно. — Ответил Волховский. — Однако, мне почему-то жаль Растеряева. Всё же, репутация для него была всем. Не считаю, что в такой ситуации уместно злорадствовать.

— Господи, да ты просто пони на облачке! — выпалил Попов, и прыснул. — Этому козлу повезло, что его никто не грохнул! Знаешь, скольким студентам он портил жизнь? Ему воздалось по заслугам!

— Это не повод опускаться до его уровня, — нравоучительно произнёс Волховский.

— Да-да, — сморщился Попов. — Давай только без нотаций.

— Кстати. — Волховский остановился у выхода, и протянул Попову шпагу в ножнах. — Теперь она твоя.

— Шутишь? — Попову совесть не позволяла принять такой подарок. — Ты заслужил его в бою. Я не имею права прикасаться к этой штуке.

— Имеешь, — ответил Волховский. — И отказа я не приму. Носи его с собой, чтобы Растеряев не забывался. Или можешь кому-нибудь подарить. Это твоё дело. Скажем так, в моём доме настолько безвкусная вещица будет выглядеть нелепо. И у меня нет склонности к сбору трофеев.

— Чёрт с тобой, — ухмыльнулся Попов, и принял подарок. — Спасибо, дружище.

Молчанова наблюдала за ними в окно класса консерватории, когда они уселись в машину кортежа, и кортеж направился прочь от института. Бой, надо сказать, произвёл на неё некоторое впечатление. Она хотела бы выразить восхищение Воховскому, но понимала, что её проигнорируют. Оставалось действовать самой, чтобы Человек в маске исполнил обещание.

Глава 6

После дуэли прошли сутки. Новый ликорис в тайном саду Молчановой почти дозрел. Она сидела за столом, скромно пила чай из небольшой чашки, и любовалась рассадой, которая вот-вот должна была зацвести.

На самом деле ликорис — самое неприхотливое растение, способное развиваться быстрее других. Демоны, которых оно призывает, идеально подходят на роль бойцов для штурмовых отрядов. Собственно, именно ими США пользовались чаще всего, когда пытались победить в войне с Русско-японским конгломератом.

Но были и другие, более интересные демоны, которых Молчановой хотелось призвать. Конечно, очень любопытно было прикончить восемь бандитов за один вечер, но ей хотелось убить больше, чтобы быстрее достичь цели.

— А если попробовать не Мечника полуночи, а, например, Аляскинского кислотника? — рассуждала Молчанова. — Интересный экземпляр, как по мне.

— Скука, — ответила она сама себе. — Я люблю, когда металл рассекает плоть и кости, когда в убийстве есть элемент боя.

— Что нас интересует? — Молчанова поставила чашку на столешницу. — Зрелищность конкретной ситуации, или стратегический результат? Мечнику можно сопротивляться, он быстро выдаёт себя и количество жертв может сократиться из-за утраты элемента неожиданности.

— И чем же кислотник лучше? — хмыкнула она. — Это был самый бесполезный демон, который очень редко применялся в войне.

— Потому что условия на войне были другими, — пояснила Молчанова. — И будь ты немного умнее камушка, то поняла бы, что в мирное время демон, способный превращать алкоголь в кислоту, может помочь нам побить все рекорды.

— Это как? — изумлённо спросила Молчанова.

— Легко, — и ухмыльнулась сама себе. — С помощью Мечника полуночи мы убили восемь человек. А с помощью кислотника сможем похоронить, например, тысячу человек всего лишь за ночь. Главное вовремя призвать его в нужном месте.

— Тысячу человек? Это изумительно! Но как? Как мы это сделаем? Это ведь надо не только ходить по квартирам, но и как-то определять, пьют там люди, или не пьют. А может, весь алкоголь в городе превратить в кислоту? Тогда умрёт очень много людей. Очень много. Столько, сколько мы сосчитать не сможем.

— Глупая. Кислотник