Юсупов подходит к рабочему столу, смотрит на экран телефона и тут же снимает трубку.

Долго и внимательно слушает, сильнее хмурится и я не знаю, оставаться ли мне на месте, случайно подслушивая или лучше уйти?

- Где это произошло? – спрашивает на повышенных тонах.

Подпрыгиваю на месте от испуга, поправляю задравшееся донельзя платье и кусаю губы.

- Твою мать, сейчас еду! – произносит Давид собеседнику.

Я понимаю, что случилось нечто ужасное, потому что Юсупов бросает телефон в карман пиджака, хватает ключи от автомобиля и переводит свой взгляд на меня. Глаза выглядят дикими и каким-то болезненными. От минувшей порочности и вожделения не осталось и следа.

- Что-то случилось? – спрашиваю его с опаской.

Мне не хочется, чтобы Давид опять уезжал. Не хочется, чтобы оставлял меня одну. Он ведь только недавно вернулся ко мне.

- Семёна нашли мертвым в десяти километрах от дома, - бросает Юсупов.

- Он попал в аварию? – спрашиваю натянутым голосом.

- Нет, Катя, - качает головой Давид. – Его подстрелили.

Обнимаю себя руками за плечи и ёжусь. В последнее время вокруг меня так много смертей, что становится дурно. Совпадение это или случайность? Очень надеюсь, что последнее.

У книги появился буктрейлер) вкладка рядом с аннотацией)

***

Я сижу у окна третий час подряд. Глаза слипаются, мышцы болят от застывшей однообразной позы, но я всё равно не могу заставить себя встать и лечь в кровать. Всё боюсь, что просплю приезд Давида.

Теперь до меня начинает медленно доходить смысл сказанных им слов о семье и детях. У него банально не будет на это времени, а опасность будет преследовать по пятам не только его самого, но и его детей и возможно даже внуков.

Веки слипаются, я опираю голову о стену. Вздрагиваю, когда начинаю погружаться в сон. Всё же поднимаюсь с подоконника и ложусь на кровать. Мягкий матрас пружинит подо мной и будто обволакивает тело. Это совсем не тот старый диванчик в нашей хрущевской квартире, который достался от старых хозяев и скрипел при малейшем движении.

Едва закрываю глаза, как моментально засыпаю. Хочу, чтобы мне приснилсяон. Я даже душ не принимала, чтобы его запах подольше остался на моих волосах и теле. Сон вязкий, длинный, чёрный. В нём много крови, темноты, отчаянья и моих криков. И жалобный взгляд брата, который просит по-человечески его похоронить.

Я открываю веки и часто дышу. Кажется, что в последнем эпизоде за мной гнались бандиты и тоже хотели убить. А я бежала и бежала к Давиду в надежде спастись. Чувство вины за смерть родного человека грузом висит на моей душе. Чувствую себя виноватой? Да, наверное. Я могла бы поговорить  откровенно с Женей, попросить не лезть туда, куда не следует, чтобы нам обеим не пришлось за это платить.

На часах четыре часа утра. Вернулся ли Давид? Я спала так крепко, что могла не услышать. Меня мучает жажда, поэтому я откидываю одеяло и бесшумно опускаю ноги на пол.

Спустившись на кухню, беру с собой бутылку воды. За окном мелькает свет фар и слышится шум двигателя. Сердце пускается вскачь, когда я вижу за окном силуэт Давида. Он вернулся.

Юсупов выглядит дико уставшим и измученным. Это читается по его глазам и походке. Плечи опущены, дыхание глубокое и шумное. Не знаю, кем был для него Семён, но, наверное, они неплохо общались, раз Давид ему доверял и просил разобраться в ситуации с моим братом. А ещё они повздорили перед отъездом Семёна. Из-за меня.

- Я думал ты спишь, - Юсупов поднимает на меня свой взгляд.

Тяжелый и словно пустой. Мне хочется подойти к нему и прикоснуться. Провести кончиками пальцев по его губам, задеть колючую щетину на лице и поцеловать шею. Не знаю только нужно ли ему моё утешение прямо сейчас.

- Уснёшь тут, - пытаюсь улыбнуться Юсупову, но получается натянуто и слабо.

Давид снимает с себя пиджак, бросает его на спинку кожаного дивана и только сейчас я замечаю у него кобуру. Он носит с собой оружие и это нормально, наверное. Ева сказала, что наши мужчины играют во взрослые игры. И игрушки у них тоже взрослые.

Поймав мой настороженный взгляд Давид молча снимает с себя кобуру. Осторожно кладёт её на диван и направляется на кухню мимо меня.

- Ты хочешь пить? – спрашиваю его. – Я взяла воду. Вот, возьми.

Юсупов останавливается, берёт протянутую мной бутылку и, открыв крышку, жадно присасывается к ней губами. Он выпивает её до дна. До последней капли.

В этот момент что-то внутри меня окончательно ломается. Его близость действует на меня странным образом. Наплевав на гордость и смятение я несмело преодолеваю расстояние между нами и, встав на носочки, обвиваю его шею руками. Не хочу, чтобы наш брак был формальным. Хочу, чтобы с ним было раз и навсегда. С ним любым. Даже таким, когда от него пахнет кровью, опасностью и смертью.

Он не отталкивает меня и спустя минуту осторожно касается ладонью моих волос и устало гладит меня. Его мышцы напряжены, в каждом его жесте чувствуется тяжесть и боль. Давиду нужно отдохнуть, а я обнимала бы его вечность, вдыхая запах кожи и пропитываясь им. Мне хочется быть личной отдушиной Юсупова после сложностей и потерь, чтобы он всегда знал, что я буду преданно ждать его дома, где бы он ни был и чтобы он не совершил.

- Семён был твоим другом? – спрашиваю шёпотом.

Отстраняюсь от него, хотя очень этого не хочу.

- Он часто помогал мне, - нехотя отвечает Давид.

- Это случилось из-за Жени? Что мой брат сделал такого ужасного?

Мне бы отпустить мужа, чтобы отдохнул, но вопросы сами просятся наружу. Он пропадает по несколько дней подряд, а мне банально хочется с ним поговорить.

- Я пока только и делаю, что пытаюсь понять это, - отвечает Юсупов. - Женя создал мощный конфликт между двумя крупными группировками в городе. Хотел усидеть на двух стульях, да не смог. Его схватили раньше, чем он довёл задуманное до конца.

Слышать из уст Давида о том, что мой брат – плохой человек тоже самое, что получить вердикт от мирового судьи. Обжалованию не подлежит, хотя мне и больно.

- Не понимаю только, зачем он тебя, дурочку, в это вплёл. Неужели не понимал, что с тобой могут сделать?

Вопрос Юсупова риторический и ответа на него не существует. Мне бы хотелось винить брата в случившемся, да только я не могу. Верю, что у него были причины так поступить.

Он оплачивал моё образование, из кожи вон лез, чтобы я ни в чем не нуждалась и заменил мне отца и мать. Прошлым летом оплатил мою с Сашкой путёвку на море. Мы здорово отдохнули в Сочи, а на текущий год Женя обещал, что мы улетим в Турцию, да не сбылось.

- Тебе нужно поспать, - шумно вздыхаю.