– Ну… ты теперь отец семейства, – слегка смутился Марио, – поэтому я готов снять квартиру. И купить машину, чтобы ты как можно чаще нас навещал.

Игнацио насупился:

– Нет. Учиться я не пойду.

– Но нельзя же всю жизнь водить грузовики, – заломила руки Пирина, – и в тридцать, и в сорок, и в пятьдесят лет!

– Мне это нравится. – Он взглянул с вызовом.

Богдана кинулась на выручку:

– Можно найти компромисс. Игнацио никогда не нравилось программирование. И отучился он только один курс. Милый, выбери другую профессию! Помнишь, ты про медицинский факультет говорил?

Но Игнацио закусил губу:

– Нет, баста! Никакой учебы. И жить с вами тошно. Лучше водить грузовик, пить дешевое пиво и ни от кого не зависеть.

– Мы могли бы вам помогать. Реально помогать, – с нажимом произнес Марио. – Дать возможность отдыхать, путешествовать.

– Я давно изъездил всю страну. И выходных у меня достаточно – четыре в неделю, – парировал сын.

– Горничная и водитель. Какая прекрасная пара! – саркастически молвила Пирина.

А Сильва (во время беседы сидела на удивление тихонько) громко сказала:

– Домой. Хочу домой.

Марио ласково обратился к внучке:

– Пойдем, посмотрим наш красивый сад! Там цветы. Бабочки. Птицы.

Но девочка стукнула кулачком по столу:

– Нет. Домой.

* * *

Когда ехали обратно в Милан, Игнацио в сердцах сказал:

– Чертовы снобы! Да я лучше нищим сдохну.

Богдане тоже хотелось сбежать подальше от неласковой роскоши. Лучше в скромной квартирке, но сама себе хозяйка. Придумала тоже Пирина: сына – в университет, а ее снова горничной сделать. И изгаляться по-всякому. Нетушки. Шиш с маслом.

Она думала: родители мужа теперь оставят их в покое.

Однако на следующей неделе последовало приглашение в ресторан – в Милане, и обязательно с Сильвой. В этот раз никаких эпохальных разговоров не вели и на сына с невесткой внимания почти не обращали. Зато внучку окружили вниманием и любовью. В подарок привезли огромную Барби, плюс к ней одежки, домик, посудку, и малышка, разумеется, пришла в полный восторг. Прямо в ресторане, на полу, усадила куклу на стульчик, причесывала ей волосы, кормила. Марио с Пириной не постеснялись устроиться рядом и включиться в игру. Официанты улыбались, Сильва поглядывала на бабушку с дедушкой благосклонно.

Игнацио усмехался и много пил. Богдана тихо гордилась, что дочка ведет себя идеально.

Она откинулась в мягком кресле, тоже взяла бокал. Смаковала, закусывала крошечными бутербродиками, наслаждалась покоем. Она настолько вымоталась за два с половиной года!

Правильно они с Грасей рассчитали – бабушка с дедушкой не устоят перед красавицей-внучкой. Марио с Пириной чувствовали себя все увереннее. Сначала только робко помогали, расставляли на игрушечном столике крохотные тарелочки. А сейчас уже в ладушки играют, и Сильва хохочет на весь ресторан.

А когда девочка обняла куклу и задремала – прямо под столом, Пирина с Марио объявили:

– Мы будем брать ее к себе. На несколько дней в неделю.

– Но… Сильва еще такая маленькая, – опешила Богдана. – Она не сможет без мамы!

– Не волнуйся, я умею обращаться с детьми, – заверила свекровь.

А Марио добавил:

– Нам будет помогать няня.

– А мне что делать? – растерялась Богдана.

– Да что хочешь. Работай. Готовь. Ходи по театрам.

– Но это моя дочь! Я по ней скучать буду!

– Не волнуйся, Богдана, – мягко сказал Марио. – Сильве будет хорошо у нас. – И обратился к сыну: – Ты ведь не против, Игнацио?

Тот уже успел захмелеть. Хохотнул:

– Чего мне против-то быть? Хоть от визга ее отдохну.

* * *

Когда Пирина с Марио через неделю явились за внучкой, Сильва устроила истерику – одну из самых эффектных, на весь муниципальный дом. На новую куклу (дед пытался ее приманить, как собачку) даже не взглянула. Топала ногами, плевалась, падала на пол. Пирина заламывала руки, упрекала невестку:

– Неужели ты не можешь ее успокоить?

Богдана подхватила дочь на руки. Та прижалась всем телом, дрожала, всхлипывала, повторяла:

– Мамочка! Мама! Не отдавай меня!

– Боюсь, она не поедет с вами, – вздохнула молодая мать. – Мы еще никогда не расставались.

– Значит, с нами поедешь ты, – решил Марио.

И Богдана не посмела перечить.

В лимузине девочка совершенно успокоилась. С любопытством глазела по сторонам, пыталась лизнуть то кожаное сиденье, то лакированную обивку дверей.

Когда прибыли в Менаджио, от бабушки с дедушкой больше не шарахалась. Но маму от себя тоже не отпускала, та шаг в сторону – сразу всхлипывать.

– Она еще маленькая уезжать без меня. Давайте подождем хотя бы несколько месяцев, – предложила Богдана.

Но Марио с Пириной оказались упорными. Через неделю снова явились. В этот раз до истерики внучку не довели, сразу объявили, что мама тоже едет. А в доме их встретила няня. С обычным контингентом (малограмотные филиппинки или суроволицые хохлушки) никакого сравнения. Молодая, обаятельная, улыбчивая, сразу с малышкой стала песенки петь, в мячик играть.

Грася шепнула Богдане:

– Семьдесят тысяч лир в час платят[23]. Вообще с ума сбрендили.

Еще и звали милую девушку Мальвиной. Сильва аж взвизгнула от восторга – буквально накануне с мамой «Буратино» читали.

И в следующий раз, когда вместе с бабушкой и дедушкой приехала прекрасная няня, к лимузину побежала сама. А Богдана – вместо того чтоб радоваться внезапно свалившейся свободе – расплакалась.

Дом без дочки показался скучным, бесприютным, пустым. Ноги сами собой поднесли к холодильнику, руки – налили кьянти. Итальянская традиция: с горя, с радости, с усталости или задумчивости надо обязательно выпить.

Богдана сидела в кресле, потягивала вино, всхлипывала и волновалась. Ни капли она не верила, что свекор со свекровью действуют исключительно из-за любви к внучке. Ясно, чего хотят: маленькую Сильву на свою сторону перетянуть. Подкупить – роскошью, дорогими подарками, развлечениями. Отдалить от матери.

Когда вечером приехал из рейса Игнацио, поделилась с ним опасениями. Тот отмахнулся:

– Ерунда. Игрушку они себе новую нашли. Скоро надоест. Я своих родителей знаю.

Но Марио с Пириной оказались неутомимы. Каждую неделю они продолжали брать Сильву к себе. На день, на два, на три. Возвращали с ворохом новых одежек, игрушек и конфет (хотя Богдана много раз говорила, что много сладкого дочке нельзя).

Девочка всегда с восторгом кидалась к маме, висла на ней, целовала. Но едва первая радость от встречи проходила – немедленно начинались проблемы. Одежду швыряла на пол. Кашу есть не хотела. Убирать игрушки отказывалась. Читать сказки больше не просила – требовала включить телевизор.

Богдана сердилась, жаловалась Игнацио. Тот фыркал:

– А что такого? В Италии бабушки с дедушками всегда детей балуют.

Прежде клял родителей на чем свет стоит, но сейчас ощутимо