на платьица и чепчики с кружевами. Фотографировала кроху, слала снимки бабушке. И каждый день капала Игнацио на мозги:

– Смотри, Сильва какая хорошенькая! Давай твоим родителям хотя бы фотографию покажем.

Тот отбивался:

– Обойдутся. Они нас прокляли. Я их тоже.

Что за упрямство глупое!

Богдана решила обсудить ситуацию с Грасей.

На сей раз кухарка приехала к ним домой. Возилась с Сильвой, пела песенки, веселила «козой», отплясывала с деткой на руках краковяк. А когда малышка уснула, они отобрали с десяток лучших фоточек. Сложили в конверт, надписали: «Ваша внучка Сильва Кастильони». Грася вернулась в Менаджио и бросила конверт в почтовый ящик.

А Богдана – на всякий случай – принялась наводить в квартире порядок. Вдруг бабушка с дедушкой растрогаются настолько, что немедленно бросятся в Милан посмотреть на внучку?

Не дождалась. Но Игнацио – когда вернулся из рейса – хмуро сказал:

– В субботу к предкам моим едем на обед.

– Э… а зачем?

– Пронюхали откуда-то, что у нас дочь. Хотят посмотреть.

* * *

Для поездки в Менаджио арендовали «фиатик». Своей машины не имелось. Игнацио говорил: на грузовике устает достаточно. А что Богдана на себе продукты из магазина волочет, мужа не слишком волновало.

Но являться в родовой замок на автобусе было никак нельзя.

Богдана всю неделю трепыхалась. Накупила доченьке очередную груду одежек. Учила Сильву (девочке недавно исполнилось пятнадцать месяцев) слать воздушные поцелуи и делать ручкой «пока-пока». Сводила в парикмахерскую. Еще недавно волосики у малышки были жиденькие, младенческие, но буквально за последний месяц обратились в буйную, роскошную гриву светлых кудрей. Для чернявой Италии сочетание удивительное.

Позаботилась и о муже. Уговорила не впихивать отросший живот в старые джинсы – купили Игнацио слаксы размером больше, элегантное поло. На себя тратиться не стала.

В субботу утром Сильва проснулась не в духе, капризничала, хныкала. Игнацио злился. Богдана догадывалась: тот (как и она сама) даже представить не мог, чем встретят родители. Осыплют золотым дождем? Или подадут antipasti[21], равнодушно взглянут на внучку, а уже через час укажут на дверь?

В арендованном «Фиате» воняло мастикой, вел Игнацио резко, нервно, и уже на выезде из Милана Сильву стошнило.

– Фу, гадость. – Отец взглянул на дочку брезгливо. – От нее воняет.

Богдана в тысячный раз сказала себе: «Терпи. Всех мужчин раздражают младенцы».

– За химчистку салона теперь денег сдерут, – продолжал ворчать он.

Перед воротами родового особняка пришлось сигналить – собственного магнитного ключа строптивого сына лишили. На пороге встретила только Грася. Незаметно для Игнацио подмигнула Богдане, церемонно произнесла:

– Вас ждут в гостиной.

Сильва последние полчаса пути дремала, но вредничать (как часто случалось после дневного сна) не стала. Задержалась на крыльце, восхищенно ткнула пальчиком:

– Фьеи![22]

– Цветочки, – улыбнулась Богдана.

Она учила дочку говорить сразу на двух языках.

После их обшарпанного района сад и громада особняка представлялись истинным раем.

Ходила Сильва пока не очень уверенно, но ступеньки при входе мужественно одолела. Каблучки ее новеньких «взрослых» туфелек звонко цокали по паркету, Грася умильно улыбалась, а бабушка с дедушкой навстречу так и не вышли. Светски встретили, сидя в креслах.

Девочка остановилась на пороге гостиной, нахмурила бровки:

– Тетя. Дядя.

Пирина нервно улыбнулась:

– Спасибо, хоть не старушка.

Богдана жизнерадостно произнесла:

– Сильва, познакомься. Это твои дедушка и бабушка.

Но девочка задрала головку в бесконечный потолок, а потом сразу к маме, спряталась, ткнулась носиком в колени:

– Сильва боится.

Марио, наконец, изволил приподняться из кресла. Подошел, с интересом разглядел девочку. Спросил у жены:

– Разве ей уже положено говорить?

– Мы практически с ее рождения читаем. По-итальянски, по-русски, – встряла Богдана. – Поэтому Сильва заговорила рано. Сначала только слоги за мной повторяла, а сейчас уже много слов знает.

Пирина поджала губы. Марио протянул сыну руку:

– Ну, здравствуй.

Взглянул пренебрежительно.

Игнацио и до женитьбы не выглядел денди, а сейчас еще тяжелая работа и жизнь в бедном районе наложили отпечаток. Располневший, лицо отекшее (вчера опять перебрал с пивом), борода клочьями, волосы собраны в хвост (говорил, за рулем так удобнее).

Сильва оторвалась от мамы, ткнула в дедушку пальчиком:

– Зьей!

– Что?

Марио присел перед девочкой на корточки, сделал «козу» и перепугал еще больше.

– Ты зьей! – повторила она и перевела на итальянский: – Майваджо!

– Сильва, сейчас же перестань. – Игнацио решил показать себя строгим отцом.

Но Марио расхохотался:

– Вот это девица! Сразу на двух языках приложила.

И решительно подхватил девочку на руки. Сильва уже ротик открыла – орать, но Богдана быстро сказала по-русски:

– Не бойся. Это добрый волшебник. Веди себя хорошо, и он даст много-много конфеток.

Дочка поверила. Позволила донести себя до Пирины и даже бабушке улыбнулась.

– Прошу в столовую, обед подан, – возвестила Грася.

Для Сильвы оказался предусмотрен детский стульчик. Элегантный крошечный передник. Собственная тарелочка и приборы. Пюре из фермерских яблок. Каша на деревенском молоке.

Марио откупорил вино, разлил по бокалам. Пирина сквозь зубы пробормотала:

– Первый раз пью с горничной за одним столом.

– Мама, хватит, – поморщился Игнацио. – Мы все одна семья.

Богдана схватила свой бокал:

– Позвольте мне сказать несколько слов. Клянусь: до того дня, как Игнацио приехал на каникулы, я даже не подозревала, что у вас есть сын. И я глубоко раскаиваюсь. Я не должна была соглашаться на предложение Игнацио выйти замуж без вашего позволения. Но он меня настолько очаровал, что устоять не получилось.

– Деньги тебя очаровали, а не он, – пригвоздила Пирина.

А Марио примирительно молвил:

– Ладно. Дело прошлое. Давайте выпьем.

«Неужели простят?» – возликовала Богдана.

И, вся на нервах от своей программной речи и эпохального дня, залпом осушила бокал.

Немедленно поймала осуждающий взгляд Пирины, пробормотала:

– Извините. Я просто очень волновалась.

– Ничего страшного. Вина у нас много. – Марио немедленно налил ей снова.

А Сильва вдруг целой речью разразилась – к сожалению, на итальянском:

– Мама вино! Папа пиво! Каждый вечер!

Пирина гнусно улыбнулась. Марио похвалил:

– Какой прелестный ребенок!

Сильва с презрением отодвинула тарелочку с яблочным пюре. Ткнула в дедушку пальцем:

– Кафеты! Ты обещал!

– Милая, что?

– Кафеты!!!

Богдана пришла на помощь:

– Конфетку просит. Но ей шоколад нельзя. Только карамельки. Если у вас есть.

Он щелкнул пальцами:

– Грася, организуй. – И снисходительно обратился к Богдане: – А ты неплохая мать. – Переглянулся с женой, та кивнула. И он продолжил:

– У нас к вам есть предложение. Возвращайтесь сюда. Домой.

Богдана просияла. Игнацио настороженно спросил:

– И на каких условиях?

– Будем жить одной семьей. Твоя жена станет заниматься ребенком и помогать по дому. Ты вернешься в университет.

Лицо Игнацио некрасиво скривилось.

– Университет в Милане. Где мне там жить? Опять