Мужчины с удовольствием выпивали «штрафные» бокалы, поскольку это давало им возможность погладить шелковую туфельку и вдохнуть аромат надушенной ножки, который та все еще хранила.

Для большинства мужчин в Шанхае куртизанки были единственными женщинами, в компании которых они чувствовали себя достаточно комфортно для того, чтобы шутить и играть в различные пикантные игры. Только в присутствии куртизанки забывалось традиционное разделение мужчин и женщин. Мужчина расслаблялся и полностью отдавался очарованию и, главное, власти женщины.

Победителем в игре в плот, которую так любили бандиты, неизменно становился Ту Юэсэнь, Хозяин Гор клана тонгов из «Праведной руки». Но Инь Бао бандита Ту не интересовала. Его больше влекла к себе другая женщина из этой семьи. Юную куртизанку он отдал одному из своих Красных Шестов. Тот широко ухмыльнулся и увел Инь Бао из столовой в отдельную комнату, где ее изуродованные, деформированные ноги — «золотые лотосы» — должны были вознести его на вершину блаженства.

Игра в плот закончилась, и тут же в дверь столовой постучали. Вошел Резчик и показал Ту изготовленную им резную скульптуру — нефритовую фигуру воина на вздыбленном коне. Под взлетевшим в воздух левым копытом коня находилась змея, которая, приготовившись к броску, подняла голову и открыла пасть, обнажив ядовитые зубы. Всадник склонился, собираясь разрубить гадину пополам и спасти тем самым себя и благородного скакуна.

— Восхитительно! — заявил Ту, повертев фигурку в руках. — И все это из цельного камня?

— Как вы и просили, — ответил Резчик.

— Великолепно!

— Я рад, что вам нравится, Ту Юэсэнь.

— Да, очень нравится.

Резчик сделал вдох, а потом проговорил, словно что-то само собой разумеющееся:

— Для фань куэй я делаю работы гораздо худшего качества. Они не способны отличить хорошее от плохого и поэтому покупают все подряд.

— А ты, очевидно, обдираешь их как липку?

— Я беру с них втрое больше, чем взял бы с черноволосого, — подтвердил Резчик и равнодушным тоном добавил:

— А с Врассунов — вчетверо.

— Ты знаком с Врассунами? — спросил Ту, поставив фигурку на стол.

— Знаком? — ответил Резчик, как было предусмотрено планом Троих Избранных: — Нет, я веду с ними дела. — Потом словно невзначай спросил: — Хотите, я представлю вас им?

* * *

Ту отпустил Резчика, сделав вид, будто оскорблен самой мыслью о том, чтобы познакомиться с Врассунами, но потом стал размышлять над тем, какие возможности может открыть перед ним такое знакомство. Находясь во главе опийного бизнеса, который вели тонги из «Праведной руки», он понял одну вещь: тонгам в этом спектакле была отведена крохотная роль статистов. У них не было достаточно продукта, чтобы составить хоть какую-нибудь конкуренцию торговцам фань куэй. То, что он рассматривал в качестве входного пункта в сверхприбыльную торговлю опием, оказалось лишь дегустацией богатства, причем весьма кратковременной. Главной проблемой являлись поставки опия. Чандра, пригодный для курения опий, поступал только из Индии, британской Индии, и это стало темой разговора, состоявшегося в спальне Цзян.

— Не будет поставок опия — не будет торговли, дорогой, — сказала она.

На следующий день Ту принял решение и приступил к осуществлению своего плана, а затем стал ждать донесений. Ждать ему пришлось дольше, чем он привык.

Только в конце месяца трое очкастых ученых, которых он нанял по совету Цзян, предстали перед ним в конторе склада, держа в руках кипы бумаг и свитков. Они только что закончили излагать результаты исследований, которые Ту очень не понравились.

По гофрированной жестяной крыше старого здания барабанил дождь, а Ту пытался не выпустить наружу клокотавшее в груди бешенство. Когда-то это здание было складом Хордунов, одним из тех, которыми много лет назад заведовал Чэнь — торговец Хонг, работавший с ними. В докладе ученых обосновывались и перечислялись причины, по которым не только Ту, но и вообще ни один китаец не мог стать частью великой шанхайской торговли опием. Главной из них являлись поставки. Точнее, отсутствие доступа к ним.

— Индия, говорите? — отодвинув бумаги в сторону, прорычал Ту.

За большим окном, смотревшим на Сучжоухэ, полыхнула молния.

Трое мужчин, стоявших перед бандитом Ту, одновременно закивали, словно марионетки, привязанные к одной нитке.

— Почему опий нельзя выращивать здесь, в дельте?

Голос Ту угрожающе нарастал, как ветер, швырявший в оконные стекла пригоршни крупных капель осеннего дождя. Старший из ученых вытащил из рукава свиток, исписанный буквами удивительной красоты, и положил его перед Ту. Бандит отшвырнул свиток в сторону и вскочил на ноги.

— Бумага, бумаги, одни только бумаги! Просто расскажите мне, что там написано!

— В принципе, опийный мак можно выращивать и здесь, но для создания инфраструктуры, необходимой для производства опия, потребуется несколько лет.

— Несколько лет?!

— На созревание растениям понадобится три года, — быстро затараторил ученый, от страха путаясь в мыслях. — Многие угодья, предназначенные в настоящее время для выращивания риса и сои, придется отдать под опийный мак. Это непременно вызовет недостаток продуктов питания и, следовательно, натолкнется на сопротивление властей города. Кроме того, опий необходимо высушивать, а наша влажная и жаркая погода этому не способствует.

Ученый хотел развить тезис о том, какое ожесточенное сопротивление встретит отъем земельных угодий, дающих людям пищу, ради выращивания на них растений, которые могут дать только наркотические грезы. Однако, увидев, что лицо бандита Ту налилось кровью от ярости, передумал.

— Выходит, после всех ваших исследований, всех ваших изучений, всех этих бумаг, которые вы состряпали, после уймы потраченного времени вы заявляете, что мы не можем выращивать наш собственный мак?

— Или производить…

— Я понял.

Ту подошел к окну кабинета и посмотрел туда, где располагались доки. Там разгружались и брали на борт грузы корабли, принадлежащие разным нациям. Хотя Ту не мог видеть набитых опием ящиков из мангового дерева, он знал: они — там. Он также знал, что, если бы там не было опия, там не было бы ни кораблей, ни торговцев. Все здесь, включая сам город, плыло по реке опия, а деньги, которые она приносила, делали белых людей в высоких башнях, стоящих вдоль Бунда, богатыми и могущественными.

За последние годы Ту сумел сохранить за собой почетное место в преступном мире Китая, ему удалось совершить несколько удачных набегов на источники подлинного богатства, что окружало его. Недавно он «убедил» французскую администрацию в том, что она должна передать ему заботы по «охране» борделей. Эту идею подбросила ему Цзян. Но Ту знал: потеря денег от крышевания шлюх не станет для фань куэй сколько-нибудь ощутимой потерей.