в маленьких порах ренальной (почечной) системы, что приводит к почечной недостаточности.

Пока Роб неподвижно лежал в отделении реанимации, у его отца шла собственная битва. Услышав новость о своем сыне Робе, он сделал то же, что и любой другой родитель: незамедлительно направился в больницу. В тот жаркий и влажный вечер он припарковал автомобиль всего в нескольких метрах от отделения реанимации. Повернув ключ против часовой стрелки и заглушив двигатель, отец Роба засомневался. Тысяча возможных сценариев заполонили его разум. После 20 минут нерешительности ему вдруг все стало ясно. Он повернул ключ по часовой стрелке, и двигатель машины прибавил тепла жаркой летней ночи. Отец Роба уехал домой и не видел своего сына еще пять дней. Через много лет он рассказал журналистам местной газеты о дилемме той ночи: «Я мог либо пойти туда и быть отцом, либо остаться за пределами больницы и быть комиссаром полиции. Совместить эти роли было невозможно».

Через много лет после встречи с Робом я снова увиделся с ним и его отцом. Хотя после взрыва Робу понадобились многочисленные пересадки кожи, его легкие быстро восстановились, и уже через неделю его перевели из отделения реанимации. Через несколько дней после происшествия отец впервые обнял своего сына. Во время объятий они оба понимали, что впереди их ждет долгий и тяжелый путь. Они были правы. Этот момент успели запечатлеть, и таким образом фотография убитого горем, но сильного комиссара полиции, пришедшего навестить своего сына-преступника, появилась на первых страницах всех австралийских газет.

* * *

Подумайте о самой большой ошибке, которую вы когда-либо совершали. Это может быть что-то, о чем знаете только вы. Это может быть нечто противозаконное, аморальное или просто нечестное. Это могло случиться вчера или 50 лет назад. Каким бы ужасным ни был ваш проступок, это не квинтэссенция вас. Вы вовсе не являетесь своей самой большой ошибкой. Большинство из нас избегают страшных оплошностей по счастливому стечению обстоятельств. Сообщение, которое вы отправили на прошлой неделе, пока были за рулем, не привело к катастрофе, хотя все отвлеклись от дороги. Но для кого-то где-то все закончилось иначе. На этого человека отныне будут смотреть через призму его ошибки, хотя он ничем не отличается от вас, кроме той случайности.

Я лечил множество людей, совершивших ошибку. Я заботился о педофилах, наркоторговцах, убийцах, насильниках и мужьях-тиранах. Я заботился о людях, которые пили и курили до смерти. Правильно ли это? Должны ли мы тратить ограниченные ресурсы времени и денег на тех, кто испортил жизнь другим людям? Да. Да, должны.

Для начала, «факты», которые сообщают в отделении реанимации, часто ошибочны. «Из уст в уста возможно все», — поет группа Stereophonics. Помню, во время работы в Австралии я лечил аборигенку, которой ранее была сделана пересадка сердца. Она была к тому же алкоголичкой и поступила в больницу после автомобильной аварии, которая произошла, как мне сказали, по причине ее вождения в нетрезвом виде. В аварии погибли трое ее внуков, находившихся на заднем сиденье. Помню, меня очень злило то, что во время трансплантации на нее было потрачено так много ресурсов, а ее собственные эгоистичные действия привели к смерти трех невинных детей. Когда она умерла от тяжелых травм, мне было жаль, что она не столкнется с правосудием.

Через несколько недель мне сообщили, что на момент аварии содержание алкоголя в ее крови равнялось нулю. Ее родственники рассказали мне, что эта женщина не могла позволить себе лекарства, предотвращающие отторжение пересаженного сердца, потому что ей приходилось в одиночку заботиться о трех внуках. Находясь за рулем, она умерла от сердечного приступа, потому что ей не на что было купить лекарства. Она вовсе не была пьяной. Мы не могли вылечить или героически спасти эту женщину, но мы могли рассказать о ней правду. Ее семья была благодарна за то, что мы предали ситуацию огласке.

Должны ли врачи тратить ограниченные ресурсы и лечить тех, кто испортил жизнь другим?

Даже если нелицеприятные факты о прошлом пациента правдивы, медицинская помощь не является благом, которое необходимо заслужить. Отказ в помощи в качестве наказания — это прямой путь к обществу, в котором не уважают человеческую жизнь. Медицинская помощь — это не оружие против сделанного человеком выбора, каким бы глупым он ни был. Хотя здравоохранение должно принимать во внимание факторы, влияющие на успех, ему не следует оценивать выбор, сделанный человеком. Если общество отказывается лечить заядлых курильщиков и алкоголиков, то стоит ли оказывать помощь людям с ожирением, лентяям, мотоциклистам, любителям экстремальных видов спорта или тем, кто не умеет шнуровать кроссовки?

Ответственность — это дорога с двусторонним движением, но общество обязано заботиться обо всех, включая людей, чье решение было ошибочным.

Чем больше я общаюсь с людьми, которые оказались в трудных жизненных ситуациях, тем более скептически отношусь к роли, которую играет свободная воля в их движении вниз. Хотя я получаю аплодисменты и поздравления за жизненные достижения, можно ли считать, что все они являются результатом только моего выбора? Я не выбирал родиться в любящей семье, имеющей деньги на книги, в стране с бесплатным образованием и во время, когда низкий уровень младенческой смертности позволил мне выжить. Я не выбирал баланс нейромедиаторов в своем мозге, который позволяет мне заниматься наукой, но не быть наркоманом или насильником. Даже если бы я мог принимать «правильные решения», они были бы лишь песчинками, затерявшимися в пустыне доступных мне возможностей. Эту точку зрения поддерживают нейрокогнитивные свидетельства, лежащие в основе книги Сэма Харриса «Свобода воли, которой не существует». Функциональная магнитнорезонансная томография, позволяющая изучить участки мозга, вовлеченные в познание, показывает, что подсознательные процессы предопределяют наш выбор задолго до того, как мы примем решение. Это еще одно доказательство того, что медицинскую помощь необходимо оказывать вне зависимости от сделанного человеком выбора. Кроме того, это заставляет меня задуматься о том, что побудило меня выбрать медицину.

Консультант по профориентации сказала: «Итак, вы написали, что хотите быть Фоксом Малдером из сериала «Секретные материалы». Это шутка?» Я не шутил.

Мой путь к тому, чтобы стать реаниматологом-консультантом, был таким же мучительным, как мое наивное подростковое желание стать врачом. Это вовсе нельзя назвать обдуманным жизненным выбором: если бы не консультант по профориентации, моя жизнь, вполне возможно, была бы совсем другой. Взглянув на мои записи, она сказала: «Итак, вы написали, что хотите быть Фоксом Малдером из сериала «Секретные материалы». Это шутка?» Я не шутил. Персонаж Дэвида Духовны был умным, рациональным, страстным и немного загадочным, чтобы зрители