Будь у меня небесные одежды,

Украшенные серебром и златом…

И еще две строчки чуть ниже:

Я постелил у ног твоих свои мечты и грезы.

Ступай же осторожно — ты идешь по ним!

Пита несколько раз повторила эти слова про себя. Ковер из грез и мечтаний, по которым ступают… А может быть, она и сама начала ткать свой ковер грез, прожив около месяца в Англии, в «Грейледиз»? И что же, выходит, его тоже будут равнодушно топтать ногами?!

От полета у Питы остались самые неприятные впечатления: Пол оправдал худшие ожидания матери и сильно страдал от воздушной болезни. Особенно тяжело он переносил воздушные ямы. Пите и самой пришлось нелегко — она занималась с мальчиком одна, без всякой помощи со стороны матери. После посадки в Париже стало еще труднее, поскольку, решив, что путешествие закончилось, Пол был не настроен на продолжение. Когда они летели в Милан, мальчик пребывал в самом плачевном состоянии. Но там их, по крайней мере, порадовали солнце и ясное небо. Выйдя из самолета, Элен с отвращением посмотрела на своего сына и решила больше никогда не брать его с собой на борт самолета, пусть даже и под присмотром Питы.

Первое впечатление от Милана — неоновые огни реклам, мелькание автомобилей и постоянное скопление народа на перекрестках, слишком узких для современного движения улиц. Город, как обычно, жил суматошной жизнью крупнейшего делового центра Италии. Именно здесь, насколько знала Пита, сосредоточены правления крупнейших компаний, банков, концернов, здесь торговое и промышленное сердце страны.

Хотя облик Милана, казалось бы, определяют новые сооружения, стоило путешественникам оказаться в центре города, как на них пахнуло стариной. Здесь сохранилась не только старинная планировка улиц, но и немало зданий XIV–XVI веков, весьма оживляющих современный городской ансамбль. Особенно поразил Питу Миланский собор.

Из окна остановившейся на красный сигнал светофора машины девушке открылся его фасад, который замыкал собой довольно обширную, почти квадратную Пьяцца дель Дуомо. Наконец зажегся зеленый свет, и путешественники свернули на Пьяцца Фонтана, оставляя собор позади. Теперь взору Питы предстала высящаяся над домами алтарная часть собора и возносящийся среди леса мраморных башенок шпиль.

Пита не раз любовалась разнообразными достопримечательностями Франции, и теперь, как когда-то при осмотре архитектурного великолепия собора в Реймсе в присутствии Майка, ее охватил какой-то необъяснимый и дикий восторг. Еще бы! Готический собор всегда воспринимается как живое существо, в вечном росте — то быстром, то едва заметном. Он исполнен духа становления материи, подчас кажущегося самопроизвольным, растительным. Эта архитектура и поднимает человека, увлекая его своим порывом ввысь, и как бы растворяет его в своих стремительных ритмах, подчиняет себе.

Пита и не заметила, как машина свернула к зданию прославленного театра «Ла Скала», и теперь очень сожалела, что толком и не рассмотрела его. Впрочем, уже через минуту они выехали на Виа Данте, и девушка ахнула при виде башен замка Сфорца. По углам его сильно выдвинулись вперед в обводной ров круглые башни, одетые граненым серым камнем. Стены же и въездная четырехъярусная башня оказались кирпичными, с красивыми белокаменными вставками. Как узнала впоследствии из путеводителя Пита, замок Сфорца сильно пострадал в августе 1943 года от бомбардировок и только в конце 60-х годов здесь были завершены реставрационные работы. Внутри здания сейчас разместился музей старинного искусства: произведения скульптуры в нижнем этаже, а в верхнем — мебель, гобелены, картины, характеризующие итальянский патрицианский быт XV–XVIII столетий, и небольшая пинакотека с картинами Беллини и других мастеров живописи.

Спустя мгновение замок остался позади, и машина приблизилась к церкви Санта-Мария делле Грацие. Тут уж оживилась даже Элен — она-то и сообщила Пите, что в трапезной этой церкви находится знаменитая фреска Леонардо да Винчи «Тайная вечеря». Взрывная волна упавшей во дворе монастыря бомбы разрушила правую продольную стену и своды трапезной, лишь чудом пощадив фреску. Ни Элен, ни Пита особой набожностью не отличались, тем не менее по поводу этого обстоятельства мнения их совпали — фреска явно угодна Господу, потому и находится под его защитой.

Переночевать они решили в миланском отеле — Пол не выдержал бы очередного переезда. Отель был очень большим и, вероятно, очень дорогим. Этим, очевидно, объяснялось дурное настроение Элен и на следующее утро, когда они под ярким итальянским солнцем пустились на машине в свою последнюю поездку в этом путешествии. Машина, вернее, ее водитель здесь не подчинялся строгим правилам, как в Англии, и потом, скорость автомобиля иногда просто пугала. А если еще принять во внимание качество дорог!.. Пейзажи вокруг напоминали альпийские: на дороге порой появлялись овцы, которых можно было разогнать только сиреной, или стадо коров — буренки тоже не торопились освободить дорогу.

Белозубые улыбки встречных крестьян в ярких одеждах напомнили Пите о ее прежней жизни, хотя Италию она, естественно, знала хуже, чем Францию. Воскресив в памяти образ Майка, она невольно загрустила. Но стоило им остановиться пообедать в сельской таверне на террасе, где им подали бифштексы по-флорентийски и откуда открывался живописный вид на зеленые пастбища и кипарисовые рощи, как и Пита, и Элен забыли обо всех неприятных моментах вчерашнего путешествия, и даже Пол стал проявлять интерес к окружающему.

Далее путь лежал через виноградники и оливковые рощи. Дома с розовыми крышами и стенами кремового цвета, окруженные зеленью, сами по себе представляли незабываемое зрелище, но им еще только предстояло по-настоящему познакомиться с Флоренцией. Изумительный город с красивыми широкими улицами, обсаженными платанами, с каштановыми аллеями, приятными современными отелями, великолепными домами. Пита видела город впервые и была им просто очарована. Элен показывала ей Понте-Веккьо, старый мостик через Арно с магазинами и домами, подобный Лондонскому мосту в старину, хотя и поменьше, стройный силуэт беломраморной, расчерченной серо-зеленым орнаментом церкви Сан-Миньято аль Монте, старейшего здания города, начатого в 1041 году и достроенного в начале XIII века, а рядом, чуть ниже, — бронзовую копию «Давида» Микеланджело на площади его имени. Здесь во времена осады Флоренции Микеланджело воздвиг бастионы, обороной которых он руководил вплоть до падения города в 1530 году.

Повернув, машина выехала на знаменитую улицу Уффици, которая дала название не менее знаменитой галерее. Необычайная подчеркнутость горизонтальных членений зданий, а также стиснутость улицы с обеих сторон порождали в душе Питы ощущение стремительного, но бесцельного развития ее пространства в глубину. Впрочем, уже через секунду взгляд девушки разбился о выступающий вперед угол Палаццо Веккьо. Почти неистовый горизонтальный ритм резко сменился величавым взлетом башни дворца, замыкающего перспективу, и Пита тихонько охнула от восторга. Палаццо Веккьо с каменными стенами из грубо обтесанных желтовато-серых камней смотрелось единым замкнутым блоком, причем впечатление необычайной суровости усиливали крепостные зубцы, венчающие стену, в то время как могучая устремленность ввысь придавала зданию ощущение гордого и дерзкого порыва.