– Вы похожи по описанию на женщину, которая оказалась на месте преступления в ночь на седьмое августа. У вас же нет алиби?

Катерина ничего не ответила, она лишь насупленно отвернулась.

– Поэтому была проведена процедура опознания. Свидетель вас не опознал, что несомненный плюс для вас. Но, по его словам, он не уверен, что это были не вы. Так что исключить вашей причастности к гибели Плюшева пока нельзя.

– Что значит нельзя? И вообще, как вы можете бросать такие обвинения мне… в моем положении?! Вы-то, вы бездетная, незамужняя – сразу видно! А я – мать!

– В вашем положении действительно не стоит переживать. Успокойтесь, пожалуйста, и отвечайте на вопросы по существу. Соседи говорят, что в отсутствие мужа к вам приходил мужчина. Вы боитесь, что об этом станет известно Дмитрию?

– Что? – хлопнула глазами Катя. Она соображала, как себя вести дальше – возмущаться или постараться сгладить ситуацию.

– Это было бы вашим личным делом, если бы оно не послужило мотивом убийства.

– Какого убийства? Вы что, всерьез думаете, что это я – убийца?! И вообще, при чем тут Олег? – выпалила Мохнаткина и осеклась.

Олег Сальников, импозантный молодой человек, вальяжно расположился на стуле перед столом Семируковой. Здесь, в кабинете следователя, куда был вызван для дачи показаний, он чувствовал себя вольготно.

– Я подтверждаю, что вечером шестого числа Катя была со мной, – сказал он.

– То есть вы хотите сказать, что состоите с Екатериной Мохнаткиной в любовной связи?

– Состоите в любовной связи… Фу, как неромантично! – поморщился Сальников. – Канцелярский язык убивает во мне поэта. И вам, Валентина Николаевна, так не идут эти бездушные официальные фразы.

– Ближе к делу, Олег Алексеевич, – строго сказала Валя, чувствуя, как на щеках и шее выступает румянец. Ну что за организм! Реагирует на каждую эмоцию! – разозлилась она на себя и, чтобы скрыть смущение, придала лицу сердитое выражение.

– Ближе так ближе, – не стал спорить свидетель. – Да, мы с Катей, как вы выразились, состоим в любовной связи. Знойная девочка, мне такие нравятся.

– Ее муж знал о ваших отношениях?

– Нет, конечно. Что вы? Он не стал бы жить с ней, если бы узнал. Ноги выдернул бы.

– Вам или жене?

– Мне вряд ли. Я как-никак пять лет боксом занимался. Силенок не хватит у этого мужа.

– Так, может, это вы Плюшева убили на почве ревности?

– Ха-ха! Три раза. Какая ревность, о чем вы? Да и не был Плюшев Катькиным любовником. Видел я его – размазня размазней. Не мужик, а манная каша. Типичный подкаблучник. Катька им вертела, как хотела, а он слушался. Он даже бегал в магазин ей за колготками. Это Катька мне сама рассказывала. Но в одном я его уважал. Катька предложила стать Елику ее любовником, а он отказался. Побрезговал объедками с чужого стола.

– А вы не побрезговали?

– Я – другое дело. Я не по любви, а ради плотских удовольствий. А это две большие разницы.

– То есть Мохнаткину вы совсем не любили?

– Почему же? Любил. Раз в две недели, когда ее муж уезжал. Если вы под словом «любил» подразумеваете высокое светлое чувство, то я скажу, что таких, как Катя, не любят, с ними приятно проводят время и только. Любят милых, спокойных, ласковых, с тихим голосом и нежной улыбкой. Катя – стерва, каких поискать. К тому же не лишена актерских данных. Это и заводит, будоражит кровь. Многие не битые совместной жизнью юнцы и идиоты вроде Плюшева влюбляются в стерв. Думают, что она им обеспечит фонтан эмоций и африканскую страсть на всю жизнь. Ага, как же! Обеспечит. Тошнить будет от ее концертов! Встречаться со стервой – одно удовольствие, не спорю. А поживи с ней под одной крышей пару месяцев, да не дай бог в законном браке – взвоешь! На свидание приходишь, как пионер, готовый ко всему – к любым играм и капризам. Поехать в ресторан вместо домашнего ужина? Не вопрос. Сбегать за шампанским в три часа ночи? Это даже подстегивает. А вот если с работы домой приползаешь, и тебе с порога: милый, ты давно не дарил мне цветов, хочу подснежников или еще что-нибудь в таком духе – тут кроме матюгов ничего на ум не приходит, едва сдерживаешься, чтобы не сказать все, что думаешь о ее подснежниках. Потому что, если взорвешься, будет только хуже – она истерику закатит, а потом всю неделю расхлебывать придется. А как заболеешь, или работу потеряешь, или еще что-нибудь приключится? Стерва станет с тобой цацкаться? Щас! Она привыкла, чтобы цацкались с ней. Тут же вильнет хвостом и будет искать того, кто обеспечит ей сладкую жизнь. А ты сам решай свои проблемы. Когда решишь, тогда приходи. Так что любить стервозу? Увольте! От стервы свое сердце нужно держать подальше, чтобы не было мучительно больно, когда в нее влюбишься и по дури женишься. С такой, как Катя, нескучно, адреналин зашкаливает – все замечательно, но жить с ней – боже упаси. Совместная жизнь возможна лишь с тихой и милой женщиной, пусть не с такой яркой и заводной, но зато она будет с тобой в горе и в радости.

– Исходя из ваших слов получается, что с Катей вместе жить невозможно. Но ведь она замужем, и не первый год. Мохнаткин с ней живет и ничего.

– Муж для Кати – билет в благополучную жизнь. Перед ним она коленца не выкидывает, не показывает свое истинное нутро. Двуликая тварь, с каждым по-разному себя ведет. Сама говорила, что характеров может быть несколько: с мужем – один, с любовником – другой, с тряпкой вроде влюбленного в нее олуха Плюшева – третий.

– Да уж, не пожалели вы черной краски, характеризуя свою подругу. Получается монстр какой-то. Такой убить, что чашку кофе выпить.

– Вы меня не так поняли! Катька, конечно, не ангел, никто не спорит, но в ту ночь ваш свидетель видел другую женщину. Не Катю.

– Почему вы в этом уверены?

– Я вам главного не рассказал. В ту ночь я как раз возвращался от Кати. Лифт сразу не приехал, и я пошел по лестнице. От Катьки до меня всего-то три этажа. Поднимаюсь на четвертый и вижу на общей лоджии девчонку. Рыженькая, а я люблю рыженьких! Есть в них что-то бесовское. Так вот. Стоит, волосы мокрые, сама вся мокрая, в прилипшей к ногам короткой юбчонке. Очень эротично, надо заметить! Вся дрожит. Я подошел, она на меня зыркнула глазищами, в куртенку кутается. Я для затравки пачку сигарет из кармана вытащил, типа покурить вышел – предлагаю. Девчонка взяла. Стоим, молчим, курим. С пацаном поссорилась, спрашиваю? Она кивает. Олег, говорю. Юля – в ответ. Я ее к себе пригласил. Да вы не подумайте, ничего не было. Я не маньяк какой-нибудь там. Отмылась, обогрелась и сразу уснула. Я в гостиной спал, если что. А днем она ушла. Даже телефон не оставила. Сказала, что сама придет, если захочет.

Как все нелепо, беспросветно и ужасно! И никто, никто в этом гребаном городе не хочет помочь! Каждый живет своими интересами, полностью поглощен собой, и всем безразлично, что кому-то рядом совсем хреново. Все стараются отвернуться от чужих проблем, скорее спрятаться в своей норке. «Как же дорого я бы сейчас заплатила за норку!» – думала Юля.