Коррупт.

Его красные жилы бросились в глаза, напоминая мне о шахтах под Вольфградом. Я осторожно просветил стены, и вскоре понял, что жила-то небольшая, и уходит неглубоко. С богатством Серых Волков не сравнить…

Удивило меня другое: прямо посреди пещеры на корявом полу оказалась начертана пентаграмма, с довольно знакомым узором.

Оглянувшись ещё разок на выход из пещеры и прислушиваясь, нет ли поблизости муравьёв, я присел на корточки перед внешним кругом. Кровь, именно из неё была начертана магическая схема.

Ещё, кажется, сера. Гарью тоже пахнет…

И коррупт придавал свой магический оттенок, ударяя раскалённым клеймом мне в мозг через земную стихию.

Я сидел долго, размышляя над узором. Не знаю, чья кровь. Да, моих познаний в магии Абсолюта явно не хватало, чтобы даже понять, для чего именно это сделали.

Призыв? Телепортация? Связь? Тюрьма?

За пределами пещеры что-то шаркнуло, я повернулся, прислушался, на всякий случай проверяя свою маскировку. Даже меру человека уже закрыл, насколько мог — камни здесь заметнее, чем я.

«Тюрьма…»

Неожиданно гнусавый, очень слабый голосок эхом отозвался в мыслях. Если бы я на миг не отвлёкся на звук, я бы и не расслышал эти слова в своей голове. Уж слишком слабо.

А слышать другие личности, отличать от своих мыслей, я уже научился.

— Ты кто? — шёпотом спросил я.

Молчание.

Мне пришлось кувыркнуться назад и распластаться по стене. Через несколько секунд в проход просунулись длинные усики, стали шевелиться во мраке.

Я камень. Я воздух. Я мираж. Я ничто…

Можно было бы напасть, лишить насекомое жизни одним ударом копья, но сканер показывал мне, что позади него в ожидании ещё полдесятка сородичей.

Отбиться-то можно, даже если зажмут в пещере, но случайно попасть в пентаграмму не хотелось бы.

Муравей сделал шаг внутрь, показалась вытянутая голова с невероятно мощными челюстями. Настоящий воин, такой перекусит меня вместе со всеми доспехами.

Я услышал мысленную связь животных — смельчака предупреждали, что здесь опасно, и уже были жертвы.

Но, как говорится, историю делают безумцы. Если не погибают…

Меня в темноте муравей не увидел. Он как заворожённый смотрел то ли на пентаграмму, то ли на блеск коррупта за ней. Сделал ещё шаг, и вот любопытный усик коснулся внешнего круга. Продвинулся ещё по узору, с интересом исследуя поверхность камня.

Что-то взметнулось внутри, линии узора исказились словно через лупу. И вот эта аномалия проскочила к муравью, с жадным всхрапом схватила насекомое, и рвануло внутрь.

Там муравей закрутился, пытаясь вывернуться, но у него уже отлетали лапы, вот с хрустом отсоединилось брюшко, потом отвалилась зря клацавшая челюстями голова…

Никто не сунулся в пещеру спасать собрата. Нет, остальные что-то пострекотали снаружи, обсуждая зрелище, а потом гурьбой свалили. Думаю, муравьи поставили ещё одну галочку, что это место точно опасное.

А я заворожённо наблюдал, как части тела муравья рассыпаются, падают вниз через пентаграмму, в какое-то параллельное пространство. Когда органика проходила через этот барьер, узоры подсвечивались красным.

— Ага, — я оторвался от стены, подошёл и присел, наблюдая.

Житель пентаграммы так и не показался, но теперь я был уверен: это тюрьма. А иначе зачем ему затаскивать бедное насекомое и расчленять?

Ясное дело — пожрать!

«Кусок мёртвого Абсолюта очень умный, да?»

Гнусавый голос звучал чуть бодрее, но всё равно пробивался с трудом. Не сразу, но я догадался — это потому, что говорящий снаружи, а не внутри!

Он не использовал воздух при разговоре, он пробивался ко мне в мысли, но выходило не очень. Хотя мои рассуждения он слышал.

— Ты кто? Спрашиваю в последний раз…

«Хилая червятинка смеет угрожать мне? А что ты сделаешь?»

Я с интересом осмотрел пентаграмму. Можно ли нарушить границу так, чтобы не выпустить узника, а убить его?

«Сраный кусок, только посмей!!!»

Я слушал ругательства, прерывающиеся хрустом смачно жующих челюстей — незнакомец кричал на меня, но от трапезы не отвлекался.

Наконец, мне надоело это слушать, и я, поднявшись, направился к выходу. Оставлю всё, как есть. К муравьям сюда никто не сунется, навряд ли его выпустят. Так и будет тут сидеть, в вечном ожидании вкусных гостей.

«Стой!»

Не обращая внимания, я уже сделал шаг через проход, как донеслось на грани слышимости:

«Ты же хочешь вернуть Белиара?»

Я замер. Вернулся к узору, присел:

— Ну-ка, повтори…

«О да, ты же хочешь вернуть господина, этого величайшего демона», — елейно лепетал противный голос, но в конце неожиданно добавил, — «Чтобы ему Тенебра рога пообломала, чтоб его хвост накрутило на челюсти Апепа…»

Тут незнакомец заткнулся, чувствуя, что болтает лишнего.

— Хвост? — я слегка удивился, — Разве у Белиара был хвост?

«Глупая, тупая частица куска, чтоб твоя воля сгнила вместе с…»

Тут я встал, давая понять, что слушать пустые разговоры не обязан, и сказал:

— Я и так знаю, как вернуть Белиара.

Собеседник сразу сменил тон:

«У демонов хвост тогда, когда они этого хотят. Червятинка, ты слышал про трасформацию?»

— Говори, если у тебя есть что-то важное. У меня времени нет.

«Очень, очень важное. Без меня господина ждёт вечное забвение, абсолютная смерть, и я так этому рад, что просто…. Ох, нет, я очень опечалюсь, горе моё будет огромным, как раздавленная букашка…»

Незнакомец то хохотал, то плакал, срываясь в истерику, а меня зацепили слова «господин».

— Погоди, погоди. Говоришь, господин Белиар? Он — твой хозяин?

«О да, верховный демон, наделённый сраной властью! Это он, господин Белиар, тот самый падший, что обманул самого Люцифера».

— Кого?! — я так удивился, что для надёжности опять сел.

«Мне что, пересказывать тебе историю Тенебры, тупая ты гниль с мёртвых костей Абсолюта?»

— Дерьмо нулячье, я с тобой общаюсь всего пару минут, — вырвалось у меня, — А мне хочется уже тебя убить.

«Сильная воля, так говорят? А господин выходил из себя уже через пару секунд», — незнакомец захохотал.

— Ты — бес?

«Нет, я сам дьявол, верховное исчадие Тенебры!»

Ну, на дьявола он явно не тянул. Я поскрёб подбородок, решая про себя, что может дать мне общение с бесом. Пока что ничего, кроме отвращения.