«Думаешь, мне приятно?»

— Как тебя зовут?

«У нас нет имён, кусок! Как ты можешь знать господина, аурит ему в глотку, и не знать таких вещей?»

Я вздохнул. Такое испытание моя сильная воля ещё не проходила. Мои глаза скосились наверх… Если долбануть по своду «земной волной», можно успеть выскочить, а узор окажется заваленным. И пусть себе сидит, сколько влезет.

«Очень, очень я тебе нужен. Господина без меня не вернуть».

— Ты просто хватаешься за соломинку, — я покачал головой, и пошёл к выходу.

«Я хочу жить! И ведь ты хочешь, да, поднёбша? А если ты совершаешь ошибку?»

Я замер на том же месте. Да чтоб его, этого беса. Он назвал слово, на которое мой воспалённый ум отреагировал, как бык на красную тряпку.

Ошибка!

Мне говорил об этом Абсолют в пустыне. Мне намекали на это твари, говорившие от лица Инфериора.

— Да ну какая, на хрен, ошибка? — я повернулся, возмущённо посмотрев на пентаграмму.

«А я знаю? Мало ли, вдруг узор не такой будет? Или ты на алтаре собираешься вершить магию?»

— Кровь убийцы, кровь жертвы, и кровь хозяина… — упрямо перечислил я, потом достал два кинжала, — Частицы крови Гильберта и Белиара у меня есть, осталось достать Аваддона.

«А зачем тебе кровь Аваддона?»

— Кровь покровителя демона нужна, — объяснил я, как будто школьнику, хотя вопрос бросил семя сомнения.

Может, Дагон что-то не так мне объяснил тогда? Или я неправильно понял?

«Но ведь ты… То есть, Белиар же…», — бес чуть не поперхнулся от удивления, а потом радостно заголосил, — «Я достану её тебе, кусок Абсолюта. Кровь дьявола, что может быть легче?»

Я стиснул зубы. Не понятно было, когда бес шутил, а когда был серьёзным.

Что-то тут было не так, я прекрасно чуял, что меня обманывают. И чувство тревоги вздыбилось на загривке, оскалило свои зубы.

Я могу совершить ошибку. И этот бес прекрасно об этом знает!

«Да, да, ошибка в магии может быть очень опасной. Сильная воля, частица Абсолюта, избранный Инфериора…» — бес словно перечислял мои титулы.

— Всё сказал? — хмуро спросил я, — Я уже таскал в себе души, мне хватило. Новый сосед мне не нужен.

«Нужен! Очень нужен! Забери меня, господин», — бес захныкал.

Я давно должен был уже уйти, но так и стоял. Запах серы и гари так и бил в нос, мешая думать.

Ладно, бес может меня и обманывать.

«Нет, нет, не могу!»

— Заткнись, — сказал я, продолжая размышлять.

Но этому же бесу известна какая-то правда, он знает о моей ошибке. Я и сам бы мог уже догадаться, ответ болтался совсем рядом.

«Да, да, конечно, бес всё знает! И понять ты ошибку не сможешь, мозгов не хватит…»

Я хмыкнул. Что лучше? Оставить всё как есть, или иметь его рядом, при себе. А вдруг расколю?

«Скорее Инфериор расколется и всё обрушится в Тенебру, чем ты, гниль с костей, меня расколешь», — захихикал бес.

Я только покачал головой. Примитивнейшее существо, которое не может даже следить за своим языком.

«О, ты и вправду хорошо знал господина, абсолютинка», — удивился бес, — «Он говорил так же, правда, правда».

— В меня не полезешь, — твёрдо сказал я.

«И не надо! Я и не смогу, я же бес, меня убьёт твоя мера. Ты же… челове-е-ек, чтоб твои кости глодали черви. Был бы ты нулём, я бы твои мозги сожрал одним махом».

— И что делать?

«Копьё. Давай я в копьё, а? И не надо будет мне нюхать твой поднёбный смрад, о великий господин».

Каждую фразу беса я обдумывал по десять раз, переворачивая и так, и эдак. Удивительно, но у демонов, судя по всему, больше понятий о чести. А этого существа даже зачатков не было.

«Сраная ты червятинка. У тебя есть кровь моего господина, которому ты являешься… кхм…», — бес замялся, потом быстро затараторил, не давая мне опомниться, — «Нацарапай на древке узор, который покажу. Потом смешай свою кровь с кровью господина, и коснись края моей тюрьмы. Не бойся, кусочек Абсолюта, не съем. Потом обмажь рисунок на древке, и мысленно прикажи мне занять своё место!»

Я стоял, повторяя про себя всё сказанное, и пытался выискать подвох.

«Да ты так параноиком станешь, гнилушка! Как хозяин тебя терпел, если ты над каждым словом думаешь полдня?»

Бес ругался так же, как Белиар в самую первую нашу встречу. Тогда я был так же подозрителен, и не спешил выполнять каждое его указание.

Сейчас стоит быть так же осторожным. Я сделал шаг назад.

«Стой! Глупая ты поднёбша, что творишь? Что тебе ещё надо?»

Усмехаясь, я уже почти повернулся к выходу, но тут из узора на полу вылетел чёрный сгусток. Плевком он упал на камни, а бес со злостью заорал:

«Да на, бессовестная ты частица! На, подавись моей кровью, глупая ты скотина».

Я вопросительно поднял бровь, и дальше бес спокойным тоном, всхлипывая через слово, пояснил, что для обряда нужна и его кровь. Чтобы связать, приковать, не дать свободу.

Моё чувство тревоги не поднимало свой фон, просто гудело, и я понял, что в это вопросе бес не соврал.

«Да как же я смею-то врать своему новому господину? Я и верховному Белиару, чтоб его кости сгорели в заднице Апепа, никогда не смел соврать».

На всё про всё у меня ушло пару минут. Наконец я дотянулся до края пентаграммы пальцем, вымазанным в крови троих. Моя рука замерла, я опять долго слушал свои ощущения.

«Да ну какой-же ты… Если ты станешь Абсолютом, кусочек, твой мир будут населять разумные растения».

— Это ещё почему? — удивился я.

«Потому что быстрее там думать никто не сможет!»

— Дерьмо ты нулячье, — сказал я и опустил палец на тёмную полосу.

Пока ничего.

Задержав дыхание, я перевёл руку к древку с крошечным нацарапанным рисунком. Прижал, смачно размазывая, насыщая дерево.

Бес молчал, и я призадумался.

— А, нулячью твою меру, — я чуть не хлопнул себя по лбу измазанной рукой, вспомнив.

«Займи своё место, ничтожный бес», — с удовольствием растягивая слова, мысленно произнёс я.

Копьё будто осветилось, очертившись красной аурой, рисунок вспыхнул, но через миг всё стало обычным.

«Червятинка, можно было и без «ничтожного»».

— Так интереснее, — сказал я, поднимаясь.

Огромный рисунок на полу вдруг осветился, вычерчиваясь огнём, а потом истлел и исчез. Только помещение заполнилось едким дымом, мне пришлось зажать рот.