обвившимися вокруг него змеями (кадуцей). Это порождает путаницу, так как кадуцей – символ не Асклепия, бога медицины, а Гермеса (Меркурия), бога торговли и сообщения.

Рис. 72. Бронзовая фигура Асклепия

Асклепий на острове Кос был знаменит в эпоху эллинизма и римскую эпоху, но пострадал от рук христианских иконоборцев в IV в. и разрушился при землетрясении в 554 г.

К археологическим находкам можно добавить два местных предания, которые мы охотно принимаем если и не буквально, то, по крайней мере, как символы благодарности и преданности сыновей Коса самому прославленному уроженцу острова.

Первое предание связано с древним платаном, который стоит на рыночной площади главного города. Утверждается, что Гиппократ учил в его тени. Дерево определенно очень старое, и его ветви закрывают всю площадь. Его поддерживают мраморные колонны, вынесенные из асклепиона. Возможно, Гиппократ в самом деле укрывался в тени этого платана, а может быть, на площади растет отпрыск другого дерева, которое стояло на том же месте во времена Гиппократа. Кто знает? Вспомните старые деревья в Гефсиманском саду; по словам монахов-францисканцев, они современники Христа. Правда, дерево с Коса должно быть по крайней мере на 400 лет старше, чем оливы в Иерусалиме.

К юго-востоку от Коса имеется островок под названием Палаиониси. Местные жители в 1859 г. рассказывали немецким археологам, что Гиппократ сочинил там некоторые свои труды.

Итак, соседние области, Кос и Книд, были колыбелями научной медицины. Благодаря тому что семья асклепиадов Гиппократа жила на Косе, остров стал более знаменит, чем его материковый сосед, и почти затмил его. Медицина Гиппократа началась на Косе, но развивалась главным образом на севере Эллады. Возможно, члены его семьи остались на Косе и продолжили славную традицию, начатую Гиппократом. В III в. строительство асклепиона (или нового, более крупного, храма) увеличило престиж религиозного исцеления. Научная медицина и религиозное исцеление могли сосуществовать на Косе – как сейчас сосуществуют в Бостоне.

Рис. 73. Приношение змее Асклепия (Берлинский музей)

Студентам, которые изучают древнегреческую медицину, повезло больше, чем тем, кто занимается древнегреческой поэзией. Они могут увидеть места, где рос и мечтал Гиппократ, они могут посидеть в тени старого платана и представить, что учитель сидел там же 25 столетий назад, в то время как представить себе непосредственное окружение Гомера невозможно.

Часть третья

IV Век

XVI. Платон и академия

Политическая обстановка

Новый, IV, век до н. э. начинался тягостно. Пелопоннесские войны окончились в 404 г. поражением Афин. Спарта победила, но оказалась не в состоянии управлять Грецией, не разместив гарнизоны во многих городах и не заручившись помощью олигархий, влиятельных небольших групп местных «коллаборационистов». Афины были повержены; выносить спартанское владычество оказалось очень трудно не только в Аттике, но и повсеместно.

Тем временем экономические условия менялись так же быстро и серьезно, как политические. За время войны крестьянские хозяйства Аттики разорились; главными жертвами стали мелкие землевладельцы. Появлялся новый класс крупных землевладельцев, промышленников, банкиров. Давайте ненадолго остановимся на одном из них, Пасионе. Бывший раб, он служил банкирам и был отпущен ими на свободу в награду за усердие и верность. Пасион открыл собственный банкирский дом, а также занялся производством щитов. Вскоре он стал богатейшим человеком своего времени. Благодеяния, оказанные им Афинам, были оценены по достоинству после того, как полис стал свободным. В 370 г., когда Пасион умер, его освобожденный раб Формион женился на его вдове и встал во главе банкирского дома и мастерской по изготовлению щитов. Ему же Пасион поручил воспитание своих сыновей, Аполлодора и Пасикла. Первый из них впоследствии промотал большую часть отцовского наследства. Мы довольно хорошо осведомлены о Пасионе и его делах, в том числе семейных, благодаря судебным процессам, в которые он был вовлечен, и направленным против него речам Исократа и Демосфена. Жизнь Пасиона очень напоминает жизнь сегодняшних нуворишей; она помогает лучше понять капитализм, развивавшийся в Афинах по мере разложения правительства полиса (как и других частей Греции).

Еще одним результатом долгих войн стало появление сравнительно большого числа ветеранов, которые утратили интерес к мирным занятиям и не могли заново приспособиться к мирной жизни. Многие из них становились наемниками, готовыми воевать в Египте, Малой Азии и Персии. Позже корпус таких наемников, брошенных в долине Тигра, вынужден будет с боями пробиваться домой под руководством Ксенофонта.

За короткий срок спартанцы возбудили к себе больше ненависти, чем до них афиняне, и их владычество продолжалось не больше 30 лет (404–371). Общей враждебностью воспользовались в своих интересах фиванцы. Во главе их встал Эпаминонд, величайший тактик и один из благороднейших людей своего времени, который инициировал создание в 370 г. Аркадского союза против Спарты. Эпаминонд четырежды вторгался на Пелопоннес; он погиб в последнем победоносном бою у Мантинеи (в Аркадии) в 362 г. Несмотря на поражение, Спарта отказывалась принять условия мира. Последовали новые конфликты, но независимость Греции приближалась к концу. Греческие полисы попадали на орбиту растущей Македонской империи.

Наш краткий очерк ограничен основными событиями; за его пределами остаются многочисленные локальные войны, политические интриги, создаваемые и разрываемые союзы, подвиги отважных героев и преступления жадных трусов и предателей. Перипетии политической жизни Греции настолько сложны, что подробный рассказ о них потребовал бы значительного места; пришлось бы объяснять обстановку в каждом полисе и бесконечные превратности их взаимоотношений. Главное же заключается в том, что политическая система распадалась на части. Падение стало непоправимым и необратимым.

Тем не менее духовная жизнь продолжалась, хотя и в ней можно было различить симптомы болезни. Процветали мистерии, особенно Элевсинские; орфизм стал почти национальной религией. Более, чем прежде, привечали иноземных богов, ввезенных из Египта и Азии. Несмотря на усилия Исократа Афинского (436–338), национального единства достичь не удалось, и греков объединяли лишь их суеверия.

Скопас и Пракситель

Древнеафинской школе скульптуры, представленной Фидием, ясной и сдержанной, наследовала школа Скопаса и Праксителя, чьи творения демонстрировали больше индивидуальности, чувственности и эмоциональности. Деятельность Скопаса Паросского продолжалась по меньшей мере в 394–351 гг. (она почти полностью соответствует эпохе Платона); одним из его последних творений стал фриз Галикарнасского мавзолея.

Пракситель Афинский – представитель следующего поколения; он родился около 390 г., когда Скопас уже выполнил украшение храма в Тегее (в Аркадии). Насколько можно судить по датированным произведениям, расцвет творчества Праксителя пришелся на середину века (356–346). Его творения отличались крайним изяществом. Статуя Афродиты (в Книде), моделью для которой послужила знаменитая афинская гетера Фрина, стала символом