впадая в беспамятство, то возвращаясь оттуда и виновато пожимая руку жены. Когда Илюша вошёл в палату, отец произнёс строчку из любимой им песни Высоцкого: «Для меня словно ветром задуло костёр». Потом он вздохнул, и голова его повалилась на бок. Вызванный ими врач констатировал смерть и накрыл его лицо простынёй.

Илюша тяжело переживал кончину отца. В его представлении он был ещё совсем молодым человеком, которому предстояла долгая счастливая жизнь вместе с любимой женой и его престарелой, но полной энергии мамой Гольдой. Цепкая память пианиста возвращала его в прошлое, к прогулкам с отцом в Парке имени Горького, к первому звонку в школе, к поездкам с родителями в Сочи и Анапу, в концертный зал, где они поздравляли его с победой в конкурсе молодых московских музыкантов. Всю жизнь отец был зримо и незримо рядом с ним, неизменной составной частью его духовного мира.

Похоронили его на кладбище «Хар ха-Менухот», что расположилось на склонах горы, возвышающейся над дорогой на въезде в Иерусалим. Раввин прочитал молитву и сделал Виктору и Илюше траурные надрезы на чёрных одеждах. Когда усопшего в белом саване опускали в могилу, Гольда, державшаяся до поры, зарыдала во весь голос. Два года она откладывала деньги себе на памятник, а вчера попросила внуков купить ей место рядом с сыном. Илюша и Витя отказались брать у бабушки деньги и заплатили свои. А через месяц на могиле уже лежала серая мраморная плита с надписью на русском и иврите.

5

Тёплым июльским утром Яна, накормив Ариэля, уехала на работу. Илюша позавтракал и вышел с сыном на террасу. Внизу проезжали по улице автомобили, шли по своим делам люди. Обычная повседневная жизнь. Ариэль, забавно покачиваясь, бегал рядом с ним, катая по полу разноцветную пластмассовую машинку. Илюша хотел было взять мальчика и отвести его в детскую комнату, но пешеходы возле дома вдруг начали громко кричать и что-то говорить. Он понял только одно слово «теракт», вернулся в салон и включил телевизор. На экране показался обгоревший автобус, вокруг которого скопилось множество машин полиции и скорой помощи, звучали сирены. Корреспондент, ведущий репортаж, расспрашивал крупного мужчину в полицейской форме. Тот ответил, что террорист-самоубийца в автобусе 20-го маршрута полчаса назад привёл в действие взрывное устройство в несколько килограммов, начиненное гвоздями, шурупами, гайками и другими поражающими элементами, есть убитые и десятки раненых. Корреспондент обращался к очевидцам, и они с нервозностью и горячностью рассказывали о взрыве, столбе пламени, криках и стонах раненых. Илюша смотрел, всё более осознавая беспомощность сил безопасности перед стихией ненависти. «Русская рулетка, — подумал он. — Израильтяне садятся в автобусы и едут, надеясь, что, дай бог, пронесёт и они останутся в живых. А что делать, приходится быть фаталистами. Нужно добираться до работы, которую никто не отменил, и зарабатывать на жизнь». Такие теракты происходили по всей стране. Он уже договорился с Яной, что ездить они должны только на автомобилях.

Зазвонил телефон. Илюша поднялся с кресла и взял трубку.

— У вас всё в порядке, сынок?

— Да, мамочка.

— Боже дорогой, я места себе не нахожу.

— Ты не волнуйся. Береги себя.

— Хорошо, мой родной.

Илюша не мог понять, почему палестинцы, с точки зрения вменяемых людей, ведут себя нелогично. Мирный процесс давал им значительную самостоятельность и перспективу благополучной и обеспеченной жизни. И по мере продвижения и выполнения договорённостей вражда между народами должна уменьшиться. Вместо этого происходят теракты, жертвами которых становятся сотни мирных жителей. До какой же степени можно так ненавидеть евреев?!

Прошёл месяц и автобусный теракт произошёл в иерусалимском квартале Рамат Эшколь. Илюша решил поговорить с Хаимом, который работал в средствах массовой информации и был, конечно, более информированным.

— Привет, Хаим.

— Шалом, Илья.

— Объясни мне, что происходит в стране? Сегодня снова взорвали автобус.

— Меня это тоже огорчает. Видишь ли, палестинский народ не един. Есть боевые организации, которые не желают примирения с нами. Организация Освобождения Палестины пока ещё не может их контролировать.

— Сколько же еврейской крови ещё должно пролиться?

— Ничего не поделаешь, нужно ускорить переходный период и дать ООП возможность усмирить своих противников. В соглашении, между прочим, предусмотрено создание в автономии вооружённой милиции и служб безопасности, которые будут ими заниматься.

Объяснения Хаима прозвучали довольно убедительно, но Илюшу не оставляли сомнения. Почти два года с тех пор, как на лужайке Белого дома лидеры пожимали друг другу руки, а потом получали Нобелевские премии. А мира всё нет, и террор только усиливается. В коротких, но бурных спорах с Виктором ему уже не хватало доводов.

В начале октября он смотрел по телевизору новости. В Кнессете выступал Рабин. Илюше показалось, что премьер-министр совершенно прав. Он не желает превращения Израиля в двунациональное государство, поэтому предлагает расширить палестинское самоуправление на Иудею и Самарию. Возвращения к линиям шестьдесят седьмого года не произойдёт, поселенческие блоки будут аннексированы, а Иерусалим останется нашей единой и неделимой столицей. Кнессет поддержал договорённости минимальным большинством голосов. Но Илюше очень не понравилось, что левые купили в правой партии два голоса, которых не хватало, предложив депутатам должности министра и заместителя министра. Это дурно пахло и слишком напоминало взятку. Получалось, что большинство-то на самом деле против соглашения.

Позвонил Хаим и попросил его прийти на митинг 4 ноября вечером на площадь Царей Израиля. Илюша поехал один, Яна осталась дома с детьми. Припарковаться ему удалось с большим трудом. Площадь была полна народа, демонстранты несли плакаты, призывающие к миру. «Эти молодые парни и девушки, разве их желания не искренни? Половина населения страны не может ошибаться. Не должен еврейский народ, переживший катастрофу, властвовать над другим народом», — думал он, смотря на волнующееся людское море.

На широкой сцене, воздвигнутой напротив здания муниципалитета, незнакомая Илюше актриса пела «Песню мира» и ей подпевали Шимон Перес и чувствовавший себя не в своей тарелке Ицхак Рабин. Он выступил с речью и ушёл со сцены в сопровождении охраны. Вдруг прозвучали выстрелы. Раздались крики: «Рабина убили», и толпа подалась к краю площади, куда спустился премьер-министр. Рядом кто-то закричал: «Патроны холостые». Илюша услышал шум отъезжающего автомобиля. Напряженное ожидание повисло в воздухе. Люди не расходились, предчувствуя неотвратимое. Он постоял ещё несколько минут и направился к стоянке.

Дома телевизор был включён. Яна с гримасой боли слушала новости.

— Передали, что ультраправый экстремист убил Рабина, — взволнованно произнесла она.

— Да, я слышал выстрелы.

— Он скончался в больнице, где работает папа. Сообщили, что нашли человека, который делал там съёмку.

— ШАБАК разберётся. Жаль его, он сегодня хорошо и искренне говорил.