протупил и сосредоточенная Этилия кинула «темп» сначала на него, затем сразу же на…и рассыпалась мелким серым песком. Вот она гордо стоит с прямой спиной — и вот уже на её месте кучка песка, да мать же твою!!

— Немедленно освободи меня, тварь-с! Все с-склонитесь-с и признайте меня вашим-с повелителем-с! — потребовал Кхет громким шипящим голосом, — иначе с-следующей-с будет-с крылатая падаль-с!

Я не стала ему отвечать — не видела смысла в разговорах — просто разблокировала и усилила его восприятие и ощущения, затем сломала на три части сначала одну его руку, потом вторую — в процессе этого Кхет не переставая орал и под конец стал закатывать глаза — нет, так просто от меня не отделаешься — сознание не терять, всё чувствовать — и я медленно, начиная от хвоста, стала нарезать сформированной плоскостью высокого давления его змеиные тушки на пятисантиметровые медальоны — один от первого тела, один от второго, второй от первого, второй от второго, третий от…

— Василиса остановись! — расслышала я окрик Ивана.

— Ага щаз! — ответила я каким-то чужим голосом. — Вот кусочков нарежу, затем приготовлю и скормлю этому ублюдку, потом восстановлю его и продолжим.

В этот момент меня кто-то взял за левую руку и легонько сжал кисть, я повернулась и удивлённо уставилась на Парамона, а в моей голове вспыхнуло дежавю — маленький плюшевый медведь пытается, по мере своих сил и возможностей, поддержать меня в первый день нашего прихода в этот мир — не дать скатиться в отчаяние и жалость к себе.

— Спасибо, — прошептала я своему плюшевому медведю, — мне сейчас очень больно, моя душа плачет.

— Я знаю, — тихим голосом сказал мне Парамон, — и плачу вместе с тобой. Но то, что ты делаешь не принесёт облегчения, а превратит твоё сердце в кусок камня, любить который не сможет уже никто. Помни о ней, сохрани её образ в своём сердце, она бы хотела этого.

— Я очень виновата перед ней, — я уткнулась в плечо Парамона и разрыдалась всерьёз, — накосячила с её энергией и задвинула на вторые роли. Моя прекрасная фея, как Золушка, выполняла нужную, но скучную работу, которую я с радостью на неё спихивала. Она тянулась ко мне, а я раз за разом отталкивала и поручала отделять зёрна от плевел. Она не заслужила такого отношения.

— Что мне теперь делать? — спросила я сквозь слёзы у своего медведя.

— Жить с этим, — Иван подсел ко мне с другой стороны и обнял за плечи, — Этилия ушла с честью, спасая не себя, но друга — хорошая жизнь и достойная смерть. Дай Бог такие каждому.

— Вот ты бы лучше вообще молчал. Утешитель из тебя откровенно дерьмовый, — всхлипывая, но уже не рыдая, попеняла я любимому.

— Какой есть, но и сказал чистую правду — именно так я и думаю, — ответил он мне.

— Если и ты вдруг захочешь помереть «за други своя», то скажи мне заранее. Я тебя, дебила, сама прибью. Прекратите мне тут помирать!! Что с этой гадиной змеиной?!

Парамон опять сжал мне легонько руку и покачал головой: — Спокойнее, Василиса, всё уже закончилось. Нам осталось разобраться в произошедшем и похоронить Этилию.

— Хорошо, душа моя, я буду спокойной и рассудительной, — согласилась я с ним.

Кхета прибил Иван, отправив того в океан энергии сразу после моего озверелого ответа. Все были в шоке от произошедшего, а Пози замер над кучкой песка, бывшего Этилией. Пора задвинуть свои чувства на заднюю полку и становиться командиром.

— Пози, — обратилась я к нему, — жизнь не заканчивается на этом. Этилия бы не хотела, чтобы ты убивался по ней, тебе надо найти силы жить дальше, — что я там говорила Ивану про утешение? Сама-то ещё хуже оказалась.

— Я не хочу, — прошептал мне в голову Пози.

— Что? — удивилась я.

— Я не хочу жить, — вновь прошептал он мне.

— Пози, она отдала свою жизнь ради твоей, спасла тебя от смерти. Не смей так говорить, иначе жертва Этилии будет напрасной, понимаешь ты это?

— Понимаю, очень хорошо понимаю, — прошептал Пози. — Но жить я не хочу…

— Пози, не надо так. Когда-то на моих руках умер Иван, это случилось в нашем мире — я не знала, что, умерев у нас, он возродился здесь, считала, что всё, это конец. Я тоже не знала, как жить дальше и хотела умереть, сильно хотела, но меня окружали родные и друзья, они объяснили и показали на примере, что жить надо, воплощая свои и общие цели, помня о любимых и близких, они живы пока мы их помним. Я смогла понять это и выскреблась из чёрной ямы, понимаешь?

— Понимаю, Васи-Лиса, я долго пробыл с вами и действительно понимаю то, что ты говоришь мне. Но мне очень больно — не в теле, нет, мне очень больно внутри — трудно дышать и хочется завыть, а потом умереть. Пойми и ты меня — без Этилии мне нет смысла существовать в этом мире, я не хочу без неё жить.

— Давай ты не будешь принимать скоропалительных решений, сейчас мы тут все разберём, затем по-человечески похороним Этилию, а потом ещё раз с тобой об этом поговорим, хорошо? — попросила я его.

— Не хорошо, — печально ответил мне Пози, — я уже запустил процесс возвращения моего тела в океан энергии, там я снова буду с ней, буду разговаривать и любоваться её красотой. Я знаю, что ты можешь и прошу тебя не мешать мне — ты говорила, что я твой друг, а друзья должны уважать друг друга.

— Да что за день-то сегодня такой! Ваня, и после всего вот этого ты будешь утверждать, что у Пози нет Души? — проорала я, повернувшись к Ивану, и снова обратилась к своему бедному другу:

— Пози, да только у тебя она и есть, твоя Душа — суть любовь, она огромна и добродетельна, как сотня матерей Терез вместе взятых. Почему мне хочется орать и плакать одновременно? Пози, я уважаю твоё мнение, но и ты услышь моё — я прошу тебя не уходить, ты мне нужен. Я хочу, чтобы ты жил!

— Я услышал тебя Васи-Лиса. Ты сделала для меня очень многое — открыла смысл красоты и научила жить — я благодарен тебе и уважаю твоё мнение. Но я не могу принять его, прощай, и помни обо мне, — прошептал Пози и начал прямо на глазах испаряться из мира.

— «Мир, ты можешь воскресить Этилию?» — прямо спросила я и получила однозначное «Нет». — «Тогда верни мне Пози» — потребовала я. — «Зачем?» — тут же