них в голове остались простые, очень простые сведения. Не высшее медицинское образование, не детальное проникновение в законы функционирования организма, не углублённые знания физиологии. А чёткое понимание: что такое родовые схватки, на каком этапе звонить, на каком этапе ехать, как и что делать в родах. Элементарные, донельзя примитивные вещи, которые я годами пытаюсь донести до тех, кто хочет это услышать.

Мне всегда хочется образовывать людей. Объяснить: что такое родовая деятельность, нормальная КТГ, как мониторят состояние ребёнка, что такое дискоординация, что изменяется в организме мамы и плода при излитии вод, от чего может «падать» сердце, почему иногда нужно действовать быстро, ни с кем не спорить, знать, когда и какие вмешательства действительно нужны.

Многим кажется, что на курсах подготовки к родам нужно воодушевиться, настроиться. Получить и генерировать нежные, возвышенные, розовые мысли и посылы. О малышике, мягеньких родиках, маточках-схваточках и прочей слюнявой чепухе. «Думать о ребёночке, говорить с ним в животике, звать его, ждать с ним свидания» (свят-свят, изыди!) – и получится само собой…

Нет! Нужно узнать математику. Даже совершенно элементарную арифметику. Запомнить цифры. Научиться считать. Трезво анализировать свои ощущения. И вот тогда из простых чисел и простых действий сложится та самая сказка. Нахлынет счастье. И засверкает всеми звёздами космос.

Мои курсы – не высшее образование, а начальная школа. Для взрослых людей.

Глава 97

О дивный новый мир

После того, как доктор Бранкович покинула 22-й роддом, созданная ею атмосфера – доброжелательная, тёплая, дружественная – в течение некоторого времени ещё сохранялась: принимались все индивидуальные акушерки, доктора нормально и разумно вели роды. Но без прежнего главврача всё постепенно увядало, а вскоре 22-й закрыли уже совсем, поставив здание на реконструкцию: великолепная эпоха уникального роддома закончилась. Пришлось распределять своих беременных по другим медучреждениям и работать там.

Начал меняться и «Мир Естественного Акушерства». Тот прекрасный коллектив, в который меня приняли несколько лет назад, распадался, опытнейшие акушерки расходились кто куда. Я медленно, но верно утрачивала ощущение комфорта и уместности своего пребывания там. Происходило какое-то переосмысление, поначалу смутное, но постепенно приобретавшее глубину и прозрачность понимание: в центре индивидуального акушерства мне, в сущности, делать уже нечего. Большинство моих девочек целенаправленно приходили учиться и рожать именно к Инне Мишуковой.

Акушерки, с которыми я чувствовала себя на одной волне и которых считала равноценными коллегами, одна за другой покидали «Мир Естественного Акушерства». Вместо них приходили новые: роддомовские акушерки с большим опытом, с той или иной степенью искренности стремившиеся помогать женщинам теперь уже в индивидуальном сопровождении, и молодые девочки после колледжа – милые и хорошие, но общение с ними виделось уже не таким интересным. На собраниях мне становилось всё скучнее. И захотелось уйти.

Несколько раз собиралась, но меня не отпускали, предлагая всё бóльшую степень независимости. Некоторое время я продолжала принимать участие в еженедельных ознакомительных встречах с беременными, будучи при этом уже практически полностью самостоятельной.

Финальный для меня аккорд работы в «Мире Естественного Акушерства» прозвучал на общем собрании (ходить на которые я давно перестала). Но тут меня потребовали вызвать акушерки центра, желавшие объяснений: что, собственно, происходит и на каком основании Мишуковой предоставлены особые условия?

Выслушав ряд забавных пассажей (от попыток получить отчёт по стоимости и количеству моих контрактов до сомнительных намёков касательно личной жизни), улыбнулась про себя. Вспомнила свои рыдания на пристрастном разборе неудачных родов, где на правах новенькой дежурила до приезда замены… Подумала – ну прямо классический виток спирали! И поняла: хватит, ну вот зачем это всё?

Я, увы, далеко не всегда могу решительно завершать откровенно затянувшиеся этапы жизни. Но этот ещё и тормозил дальнейшее профессиональное развитие.

Последнему шагу в расставании с «Миром Естественного Акушерства» определённым образом поспособствовали некоторые рожавшие со мной публичные персоны. Конечно, не в смысле организации процесса, а в плане того, что я становилась более известной уже не только в акушерском мире, но и в медиапространстве. Начинали обращаться люди, услышавшие про Родить Легко от каких-либо селебрити, меня рекомендовали уже персонально, передавая из рук в руки.

Как уже упоминала, опыт большинства родов с актрисами – более чем позитивный. Саша Розовская, Саша Урсуляк, Мария Смольникова, Ольга Ломоносова, жена бесподобного Тимофея Трибунцева Ольга Тенякова и многие другие творческие девочки замечательно родили.

Я сама, выйдя из театральной среды, узнав мир искусства изнутри, никогда не чувствовала ни восторга, ни трепета от того, что ко мне приходит человек известный, – даже, наверное, немного наоборот. Всякое актёрство и иже с ним кажутся мне декоративными оборками, совсем не обязательными рюшками реальной жизни.

Когда в первый раз рожали с гениальной, не побоюсь этого слова, Верой Полозковой, ситуация сложилась в чём-то, пожалуй, анекдотично.

– Здравствуйте, моя хорошая, – сказала Вера, когда пришла ко мне на приём знакомиться. На тот момент я ничего о ней не знала и стихов её, как ни стыдно признаваться, никогда не слышала: просто готовила к предстоящему событию как самую обычную женщину.

Когда Вера вступила в роды, я приехала к ней домой – сначала сидели в ожидании развития родовой деятельности, а потом отправились в роддом. И вот идём по коридору родблока. А почти с каждой койки, практически из каждой открытой двери палаты машут руками, здороваются и желают ей счастливых родов. Я удивилась:

– Откуда у тебя столько знакомых в одном роддоме?

На что уже начинавшая полёт в глубокий космос сильных схваток Вера ответила, мило – как только она умеет – улыбаясь:

– Душа моя, вообще-то я известный поэт…

Стало неловко. Я так долго сидела дома, растила детей, жила семьёй и её интересами, а потом настолько глубоко, с головой и всеми потрохами нырнула в медицину, что совсем выпала из актуального культурного контекста. Вера осталась для меня обычной женщиной – как и каждая известная девушка, с которой довелось находиться рядом, – и мы вместе проживали все её последующие роды.

Лично мне интереснее всего на свете сам процесс: как и почему можно легко и правильно родить. Давно поняла – женщина хорошо рожает, только когда она вне социума. Когда её социальная роль отходит на задний план, исчезает, и становятся не важны ни её имя, ни вес в обществе, бизнесе или искусстве. Женщина рожает своей вечной внутренней женщиной, у которой есть только одна – столь же вечная – функция. И оттого, что я пропитана этим насквозь, никакие регалии приходящих ко мне никогда не имели ни малейшего значения. И с известными персонами всегда любопытно – как они