А с Михаилом Фёдоровичем, также бывшим комиссаром, мы воюем от самого Кизляра. Добрые слова могу сказать и о вашем комэске Сапунове, лихом коннике.

Привалов, сняв фуражку, пригладил густые тёмные волосы, зачёсанные назад. Снова затаённо улыбнулся:

— Но приехал я, братцы мои, не комплименты рассыпать. Вы в них вовсе не нуждаетесь. Люди обстрелянные, знающие по чём фунт лиха. Хочу дать некоторые советы. Мне со стороны, если верить мудрости, видней! Первое. Запрещаю устраивать учебную рубку боевыми клинками, махать ими над головой друг друга. Такая потеха не к добру. Лучше боритесь на ремнях. Поверьте бывалому физкультурнику. Борьба отлично укрепит плечевой пояс и мышцы спины. А для кавалеристов — это главное. Второе. В любой час нас могут бросить в бой. С таким настроением, как у некоторых, лучше на фронт не попадать. Раскисли, братцы, без ратного дела. Только самоотдача, собранность помогут в бою. Помните об этом. И наконец, о щекотливом — Никифор Иванович заговорщицки понизил голос. — Признавайтесь: к невестам в старообрядческое село, в Липовень, часто наведываетесь?

По рядам пролетели смешки. Казаки заулыбались, загалдели. Привалов строже сказал:

— Дело молодое, понятно. А тут под самым боком русские молодицы. Как они, оборону крепко держат?

— Не дома, а трёхслойные дзоты, товарищ бригадный комиссар! — отозвался чернявый красивый казачок, шкодливо кося карими глазами. — Не ведаю, как насчёт этого самого, а воды пить из своих вёдер не дают. Брезгуют, значит. Тёмные они!

— О том и речь, — подхватил Привалов. — Пусть старообрядцы по нашим понятиям невежды. Но покинули они Россию в старину, чтобы сохранить православную веру, не искажённую Московским патриархатом. Их силе духа можно позавидовать. Побеждает тот, у кого она крепче... Вы слышали о комкоре Шапкине? Он командовал кавалерийским корпусом, громил румын под Сталинградом.

— Как не знать! — выкрикнул рослый смуглолицый казак Лебешев из взвода Якова. — Мой батька с ним у Пархоменко воевал.

— Верно! А Селиванов знал его по Первой конной. В прошлом году, когда стояли на Миусе, мы с Алексеем Гордеевичем к Малиновскому в Больше-Крепинскую ездили. И на квартире начштаба армии застали Шапкина, умирающего от инсульта. На полном накале жил! Селиванов рассказал, как в Гражданскую войну Тимофей Шапкин где-то в Польше возглавил полк. Командира ранило, и он, как только вышли из боя, приказал всему личному составу построиться. Ну, кавалеристы — народ известный. Сам таков! Про нас, рябовских казаков, пошучивали, что по нраву всех ядреней и, если захотим, заставим коня задом наперёд скакать!

Бойцы дружно засмеялись.

— Выехал Шапкин перед строй, как говорили в старину, поздоровался с бойцами. Ни один не откликнулся. Заранее сговорились. Другого метили в командиры. Шапкин — а его надо было знать! — спрыгнул с коня. Взял, по донскому обычаю, комочек земли и, поклявшись, съел! И тут же повёл полк в атаку. И лично зарубил полдюжины поляков... История истинная, хотя смахивает на байку. Пример того, что сила воли может решить исход сражения. Как учил Суворов? Побеждают не числом, а умением. Так-то, братцы!

— Товарищ гвардии полковник! А долго мы будем в резерве? Красная армия Белоруссию освобождает...

Никифор Иванович нашёл взглядом казака, молоденького Сашку Белоярцева, ясноглазого, с детски припухлыми губами, торчащим из-под пилотки русым вихром.

— Ты в полку давно, богатырь?

Шутка понравилась. Казаки оживились, а паренёк зарделся.

— Ещё с марта, товарищ гвардии полковник!

— В боях участвовал?

— Так точно!

— Молодец, что воевать не боишься. Храбрым везёт! Только в армии не по желаниям поступают, а по приказам. Копи силы! До фашистского логова ещё далеко!

Привалов посмот -ел на часы, поднял голову. За горой краснела скибка закатного солнца. Длинные тени зубатились на поляне, закрывали ряд палаток и небольшой плац. Яков, как и другие бойцы, по усталому лицу полковника понял, что ему пора. Но Никифор Иванович поддался искушению, спросил задорно:

— Есть среди вас шахматисты? Смельчаки?

Политрук полка, вероятно, ожидал этого вопроса и, подумав, сказал:

— Во-первых, я должен взять у вас реванш. А ещё сержант... помкомвзвода... неплохо играет. Мне мат влепил! — Антон Яковлевич искал глазами по рядам, вспоминая фамилию. — Шаганов! Ко мне!

Яков, смутившись, подошёл к Привалову. Тот цепко глянул на казака, махнул рукой. И приказал ординарцу принести два набора шахмат. Один из них был не нов, с оббитыми фигурками старинной работы. А другой ещё издавал запах фабричного лака.

Длинный обеденный стол окружили плотным кольцом. С одной стороны — Ковальчук и Шаганов, с другой, за чёрными фигурами, — начальник политотдела. Казаки, кто разбирается в игре, и кто вовсе её не понимает, азартно болеют за своих. Но при одном виде осанистого, несуетного, красивого полковника понятно, что шансов у его соперников маловато.

— Вижу, у кого-то учились, — сделав очередной ход, заметил Никифор Иванович. — Неплохо разыграли дебют.

— Ходил в кружок. Врач Тумаш занимался с нами, — откликнулся Яков.

— А мне, представьте, удалось в сеансе одновременной игры свести партию на ничью с великим Дуз-Хотимирским.

Первым капитулировал Ковальчук. Зевнул «вилку» и потерял ладью. Яков сопротивлялся. Подолгу обдумывал ходы. Привалов, по всему куда-то торопившийся, предложил сержанту мирный исход. На прощание как приз подарил новёхонькие шахматы. Яков, донельзя довольный и возбуждённый, слыша от сослуживцев похвалу, с улыбкой отвечал на их рукопожатия.

13

20 августа, ранним утром, слитные залпы четырёх тысяч орудий дали сигнал войскам 2-го Украинского фронта! После артобстрела застили небо сотни краснозвёздных самолётов, засевая румынские редуты минами. Разбитые позиции противника проломил смерч тридцатьчетвёрок, а следом устремились донские полки! За рекой Серет пал город Роман, на четвёртый день сражения — Бухус и Бакэу. Румынский король Михай, перепуганный насмерть, в этот же день объявил о выходе своей страны из союза с Германией и готовности воевать на стороне Красной армии.

Гитлер предвидел потерю Румынии. Ущелья Карпат, ведущие к венгерской границе, были укреплены артиллерийскими узлами, фортификационными сооружениями, все обходные пути забаррикадированы. Группу вермахта в этом районе возглавлял генерал Оффенбах. Он стянул к горному коридору Онешти — Ойтозский перевал — Брецку части 4-й горнострелковой и 76-й полевой дивизий. Именно эти специально подготовленные войска противостояли группе генерала Горшкова, в которую наряду с его 5-м Донским корпусом вошёл 23-й танковый корпус.

Уже у входа в горный коридор, у Онешти, казакам пришлось туго. Расколоть этот «крепкий орешек» удалось только благодаря «катюшам» и хитрым манёврам 63-й дивизии. Её 223-й полк ворвался в объятый