Спустя минуту русский затащил упирающегося мальчишку в кафе и попросил его владельца вызвать милицию. И все время, пока та ехала к месту происшествия, он не сводил взгляда с Франека, который стоял в углу и смотрел на него, как затравленный зверек.

Милиция приехала через пятнадцать минут. Выслушав рассказ русского и осмотрев его автомобиль с проткнутой шиной, двое стражей порядка предложили ему проехать с ними в участок, чтобы зафиксировать все на бумаге. Франеку они не задали ни одного вопроса, отложив это дело для участка.

Когда они приехали в милицию, там их принял молодой поручик, назвавшийся Йожкой Земаном. И первое, что он сделал, учинил допрос Франеку.

— Как тебя зовут?

— Франтишек, — ответил мальчишка, который, пока они ехали, окончательно успокоился и уже не был похож на зверька.

— А фамилия? — продолжал допрос Земан.

— Свозил.

Услышав, как зовут мальчика, русский, который сидел за соседним столом и писал заявление, поднял голову и внимательно посмотрел на Франека.

— Где ты учишься?

— В спортивной школе.

— Твои родители знают, чем ты занимаешься после уроков? Кстати, где они работают?

— Мама в магазине бухгалтером, а отца нет.

— Бросил?

— Умер.

— Давно?

— Месяц назад.

— Он что, болел?

— Нет, на машине разбился.

— Вот, значит, как ты чтишь память отца? Хочешь и мать свою в гроб вогнать?

— Ничего я не хочу, — надул губы Франек и отвернулся к стене.

— На меня смотри, — Земан стукнул кулаком по столу. — Кто придумал проколоть шины — ты или твои дружки?

— Не было никаких дружков.

— А вот товарищ говорит, что были — еще трое ребят. Ты зря думаешь, что сможешь их выгородить. Мы их всех найдем уже сегодня.

В это время русский поднялся со своего места и, скомкав заявление, бросил его в урну.

— Не надо никого искать, — произнес он на хорошем чешском.

— В каком смысле? — поднял на него глаза Земан.

— В прямом — я передумал писать заявление и не имею никаких претензий к этому мальчишке. Пусть идет домой и учит уроки.

— Но он же проткнул вам шину!

— А кто это видел? Может, я на стекло наехал, когда в кафе торопился.

— А шило?

— Какой мальчишка не носит с собой этот инструмент, пан поручик?

Спустя пять минут русский и Франек вместе покинули милицейский участок. Выйдя на улицу, русский закурил сигарету и спросил у мальчишки:

— Отца на Ольшанах похоронили?

Франек кивнул головой.

— Бываешь у него?

— А сколько сейчас времени?

— Начало пятого.

— Тогда мне домой надо — в пять часов мы с мамой к отцу поедем.

— В таком случае, не буду тебя задерживать, — и русский протянул Франеку на прощание свою раскрытую ладонь.

24 апреля 1978 года, понедельник, Москва, площадь Дзержинского, КГБ СССР

До отлета сборной СССР по хоккею оставались еще сутки, а у Тихонова уже голова шла кругом. За эти несколько дней он успел побывать сразу в нескольких высоких ведомствах и везде его просили не подкачать — победить. Об этом ему говорили в секторе спорта в ЦК КПСС на Старой площади, в Федерации хоккея в Скатертном переулке и даже в Министерстве обороны, куда он заехал по делам ЦСКА. Вот и теперь, в кабинете председателя КГБ Юрия Андропова Тихонов услышал те же самые напутственные слова, хотя сама тема разговора касалась более широких вопросов, чем только победа на чемпионате. Андропов ввел гостя в курс международной ситуации, которая сложилась вокруг мирового чемпионата и предупредил, что в Праге играть будет даже сложнее, чем в прошлом году в Вене, хотя Чехословакия, вроде бы, социалистическая страна.

— Вы, наверное, заметили, что когда чемпионаты проходят в социалистических странах, то в первых матчах нам достаются весьма слабые соперники, — помешивая ложкой, уже остывший в чашке чай, вещал Андропов. — Как, впрочем, и чехословакам. Например, три года назад в Польше нам досталась сборная хозяев турнира, а чехам — восточные немцы. Правда, это не помешало нам проиграть полякам, но это была незапрограммированная осечка. Зато чехи победили немцев со счетом 10:0, если я не ошибаюсь. Если взять более ранние времена, то в 72-м году в Чехословакии чехи в первом туре играли со швейцарцами, а мы с западными немцами. А год спустя в Москве чехам досталась сборная Польши, а нам — восточные немцы. Но в этот раз, как вы знаете, все выглядит иначе. В Праге в первом же матче чехи выбрали себе в спарринг-партнеры сборную ГДР, а нам предоставили возможность биться с американцами. Такое уже было три года назад, но тот чемпионат проходил в капиталистической стране — в ФРГ. Так что к чехам мы формально едем в качестве друзей, а на самом деле…

Андропов не стал заканчивать предложение, но мысль его была понятна.

— Как же мы дожили до жизни такой, Юрий Владимирович? — задал Тихонов вопрос, который давно вертелся у него на языке.

— Да вот, представьте себе, дожили, — развел руками шеф КГБ. — Мы ведь к чехословакам всегда относились, как к братьям, шли им навстречу с открытой душой. Столько всего для них делали и делаем. Когда Юрий Гагарин вернулся из космоса и поехал по миру, знаете в какую страну его направили первым делом? В Чехословакию. И Валентину Терешкову чуть позже тоже. А в марте этого года мы запустили в космос первый международный экипаж из двух космонавтов. Один из них наш гражданин — Губарев, а второй — чехословак Ремек. Хотя могли и немца послать, и болгарина.

— Тогда в чем же дело?

— В противоречиях, которые имеют свойство быть и нарастать, если им не уделять должного внимания, — уклончиво ответил Андропов.

Вообще в советских верхах он был одним из самых информированных людей, тем более в делах взаимоотношения между социалистическими странами. Ведь в середине 50-х он был послом в Венгрии, а потом в течение нескольких лет возглавлял новый отдел — по контактам с соцстранами. Поэтому многое знал из того, о чем большинство советских людей, в том числе и из руководящего звена, попросту не знали. Они черпали информацию из советских газет, а Андропов — из закрытых отчетов, которые ложились ему на стол из всех соцстран. Поэтому он лучше других знал, что ухудшение отношений между СССР и Чехословакией началось еще за несколько лет до августа 1968 года. И это нашло свое отражение в том числе и в спорте. Например, в 1966 году в городе Кладно надолго пришлось прервать матч между местной командой «Польди» и московским «Динамо». Причина — неспортивное поведение чехословацких хоккеистов. Этот инцидент стал поводом к тому, чтобы в том же году на совещании руководителей спортивных ведомств социалистических стран, проходившем в Тбилиси, с представителями ЧССР было достигнуто соглашение об укреплении дружбы между спортсменами обеих стран, усилении воспитательной работы. Но эти пожелания остались лишь на бумаге. И уже в следующем году, на чемпионате мира в Вене, в финальном матче между сборными СССР и ЧССР, вспыхнула массовая драка между игроками. Собственно, весь тот матч от 9 марта выдался нервозным и драматичным. Особенно страсти накалились на 42-й минуте, когда чех Ярослав Иржик сравнял счет — 2:2. А спустя три минуты Анатолий Фирсов снова вывел советскую сборную вперед, а Виктор Якушев через две минуты увеличил разрыв — 4:2. Вот тут нервы у чехословаков не выдержали. И на 57-й минуте вспыхнула та самая драка. И судьям (а их было двое — канадец Ван Делен и швед Цольф Викинг) с трудом удалось усмирить хоккеистов. В итоге четверо из них отправились на скамейку штрафников. У СССР это были Олег Зайцев и Александр Рагулин, у чехов — Ярослав Голик и Ладислав Шмид. А спустя минуту советский защитник Виктор Кузькин и вовсе был удален на 5 минут. Правда, чехам это не помогло — матч они проиграли.