И Андропов снова перевел взгляд на Кузьменкова, ожидая продолжения его доклада.

— Совершенно верно, — снова взял слово гость. — В Праге и в других городах появились листовки, где звучат призывы, вроде «отомстим русским за август 68-го», «победим оккупантов» и так далее. Появился даже ряд подпольных газет-бюллетеней, где проводятся параллели между нынешним чемпионатом и шведским 1969 года, когда чехи дважды победили нашу сборную, что привело к массовым манифестациям на Вацлавской площади в Праге. Сегодня звучат призывы повторить тот успех и отметить его так же широко. Но и это еще не все. Свою лепту в это дело вносят и чехословацкие диссиденты — некоторые члены группы «Хартия-77», которые выступили с заявлением, что победа над советской сборной это победа свободы над несвободой. В том же духе вот уже больше месяца работают и западные радиостанции, которые вещают на Чехословакию. Эти заявления нагнетают атмосферу в обществе, особенно в среде молодежи.

Есть и еще один нюанс. Финальный матч между сборными СССР и ЧССР должен состоятся 14 мая. Судя про всему, это будет решающая встреча на турнире. Но на этот же день выпадает весьма знаменательная дата для чехословацких диссидентов — два месяца со дня смерти известного правозащитника 69-летнего Яна Паточки. Я, надеюсь, мои коллеги помнят, что с ним произошло?

— Я-то помню, а вот Эрнест Леонардович может быть не в курсе всех деталей, — внес свою поправку в речь докладчика Андропов.

По тому, как вопросительно посмотрел на Кузьменкова Спрогис, стало понятно, что шеф КГБ оказался прав. Поэтому Кузьменков уделил этому случаю особое внимание:

— Паточка был арестован чехословацкой службой безопасности в марте этого года и после и-часового допроса скончался от кровоизлияния в мозг. Тут же родилась версия, что смерть наступила не от инсульта, а от черепно-мозговой травмы, нанесенной Паточке сотрудниками СТБ. Похороны правозащитника превратились в грандиозную манифестацию, на которую пришли тысячи людей. Полиции пришлось стянуть к кладбищу большие силы, задействовать вертолеты. Были задержаны сотни людей, которые затем были отпущены. На этом фоне матч между сборными СССР и Чехословакии, выпадающий на двухмесячную дату с момента смерти Паточки, может превратиться в знаковое событие для антикоммунистического движения. Кроме того, звучат призывы приурочить общую победу чехословацкой сборной на этом турнире к 30-летию со дня рождения Яна Палаха — студента, который сжег себя на Вацлавской площади в январе 69-го, протестуя против ввода советских войск в Чехословакию. Победа нашей сборной могла бы значительно смикшировать резонанс от всех перечисленных событий. Так сказать, погасить огонь страстей, который намеренно нагнетается в чехословацком обществе.

— Ну что же, будем уповать на то, что у Виктора Васильевича Тихонова и его тренерского штаба получится выступить не только в роли хороших хоккейных специалистов, но и пожарных, — подвел итог этому совещанию Андропов.

21 апреля 1978 года, пятница, Прага, улицы города

Франтишек Свозил стоял у стенда с фотографиями выдающихся игроков пражского хоккейного клуба «Спарта» и в который раз не мог отвести от него взгляда. С фотографий на него смотрели легенды чехословацкого хоккея, игроки, которых знала и любила вся страна: вратари Я. Пека, И. Ханзал, Й. Загорский, защитники Й. Шроубек, Я. Бютнер, Я. Пушбауэр, К. Гут, Ф. Тикал, нападающие К. Пешек-Када, И. Тожичка, В. Забродский, Л. Букач, Я. Гавел, Й. Горешковский, И. Кохта, В. Костка, П. Брдичка. Из нынешних кумиров, кто кует славу чехословацкого хоккея на сегодняшних ледовых аренах, со стенда на мальчишку смотрели Иржи Холечек, Павел Рихтер, Ян Заичек, Иржи Хрдина, Владимир Нейдл, Ярослав Шима, Иржи Никл. Правда, любимого игрока Франтишека Владимира Мартинеца на этом стенде не было, поскольку он играл за другой клуб — за «Теслу» из Пардубице. Но даже «чужая» принадлежность не могла заставить Франека разлюбить своего кумира. Он любил этого хоккеиста со всей страстью пылкой юношеской души, а после того, как судьба самым нелепым образом отняла у него отца, он и вовсе превратился для него в главного мужчину его жизни.

— Франек, спустись на землю, — услышал Свозил рядом с собой голос своего приятеля по детско-юношеской команде «Спарта» Йохана Виха.

— Уже спустился, — улыбнулся Франек и отошел от стенда.

Йохан приблизился к нему вплотную и, глядя в глаза, спросил:

— Ты не забыл, куда мы идем сегодня?

Франеку не надо было напрягать свою память, поскольку с этим же вопросом к нему в последние полчаса подходили еще двое игроков их команды — Богумил Хорак и Вацлав Вилк. Речь шла об акции, которую мальчишки давно задумали осуществить против одного русского дипломата, который почти ежедневно захаживал в кафе недалеко от их спортивной школы и ставил свой «Мерседес» как раз на том углу, мимо которого они ежедневно проходили, возвращаясь из школы домой.

— Покажем этому русскому, где раки зимуют, — заговорщицки шептал главный вдохновитель этой акции Хорак.

Его отец в августе 68-го пострадал во время августовских событий — его исключили из компартии за то, что он поддержал Александра Дубчека, поэтому у него были личные счеты с русскими. Все остальные ребята не имели к ним никаких претензий, но не могли отказать своему товарищу. Тем более Хорак подвел под это дело хоккейную базу: дескать, на носу чемпионат мира в Праге и надо дать знать русским, что их здесь ждет отнюдь не ласковый прием.

— А то этот дипломат совсем зазнался — жрет в нашем кафе рогалики и чувствует себя, как дома, — злился Хорак. — А кто его звал в нашу страну? Пусть катится в свои Советы.

Свозил тоже согласился с Хораком из чувства солидарности. Но сегодня утром, когда он собирался в школу, мать предупредила его, чтобы в пять часов вечера он был дома — они собирались поехать на могилу отца на Ольшанском кладбище. Поэтому, придя в школу, Франек сразу предупредил Хорака о том, во сколько часов ему надо быть дома.

— Ничего, успеешь, — отмахнулся Хорак. — Акцию мы проведем около трех — именно в это время русский заезжает в кафе.

Когда закончились занятия, участники акции собрались на заднем дворе школы и стали горячо обсуждать то, как они отомстят русскому. Поскольку всю акцию надо было провести за считанные минуты, Вилк и Виха предложили разбить ему кирпичом стекла в «Мерседесе». На что, Хорак, достав из спортивной сумки шило, объяснил, что проткнуть шины автомобилю — гораздо более эффективный способ мести.

— Так можно сделать оба дела сразу — сначала вы с Франеком проткнете ему шины, а потом мы с Вихой выбьем ему стекла, — предложил Вилк.

На том они и сошлись.

Когда мальчишки подошли к кафе, там уже стоял «Мерседес» русского. Он был чрезвычайно пунктуален, что облегчало дело. Мстители знали, что русский сидит в кафе около двадцати минут — за это время он обычно успевал съесть свой рогалик, запить его кофе и выкурить сигарету.

Достав шило, Хорак передал сумку Вихе и, кивнув Франеку, чтобы тот следовал за ним, направился к автомобилю. Они быстро миновали расстояние от противоположного дома до «Мерседеса» и присели у его заднего колеса. Улица в эти минуты была пуста, что было на руку злоумышленникам. Хорак вытащил из кармана шило и с силой вонзил его в резину. Раздался свист выходящего наружу воздуха, что означало — дело сделано. После этого Хорак передал шило Франеку, чтобы тот проткнул второе заднее колесо. И когда мальчишка на полусогнутых ногах стал смещаться от левого колеса к правому, из дверей кафе внезапно вышел русский с бумажным пакетом в руках. Видимо, сегодня он не стал засиживаться в кафе, а предпочел купил свои любимые рогалики в дорогу. Его заметили Вилк с Вихой, которые стал махать руками, пытаясь привлечь к себе внимание друзей. Но те были так увлечены своим делом, что не заметили этих знаков. Зато на них обратил внимание русский. Проследив глазами куда смотрят двое пацанов, машущих руками, он бросился к своему автомобилю. И в тот момент, когда Франек уже собрался было вонзить шило в резину, он схватил его за руку.