– Нам думалось, вас интересуют Врата Заката, а не мы, – сказал Кристиан.

– Нам тоже думалось, что тебя интересуют Врата Заката, – ухмыльнулся Эридан. – Но ты почему-то решил отойти подальше, прямиком к нам. За что тебе спасибо.

– Думали, все, не догоним, – хмыкнул другой отступник.

– Значит, это ты за мной следил? – констатировал Кристиан с уничтожающим спокойствием. – Тебе бы улучшить навыки разведки. Мой брат в шесть лет вел слежку с куда большим успехом.

Юан, не удержавшись, фыркнул. Кристиан, конечно, преувеличил, но он и впрямь неплохо показал себя в этом деле в детстве, и оттого ему стало еще смешнее.

Глаза Эридана сузились от злости, и он метнул в Кристиана отравленный кинжал. Кристиан, обнажив меч, легко отбил его. Эридан на лету умудрился поймать свое оружие и спокойно отошел подальше; его атака послужила сигналом к началу битвы. Отступники всем скопом набросились на Кристиана и Юана, и начался ожесточенный бой.

Балиану каким-то образом удалось пройти мимо шествующих отступников так, что не только они не заметили его, но и он не заметил их. Просто заранее свернул в сторону, чтобы не попасться на глаза Юану – ведь брат наверняка бросится в погоню, – и быстрым шагом направился к горной цепи. Он был уверен, что Таранос не будет участвовать в нападении на Врата Заката. Если он и явится туда, то только в случае успеха отступников… А до тех пор будет ошиваться поблизости. Балиан удивился, как он считал, непроходимой глупости Лейан, которая сказала, что Таранос наверняка будет с отступниками. Ему хорошо помнилось, как этот рогатый с помощью Ареса прошел через Врата Рассвета и вернулся в Этериол! Сколько трусости было в этом бегстве. Вспоминая об этом, Балиан был более чем уверен, что, что бы там Таранос ни задумал, в Дилан он не пойдет. Даже если бы ему вдруг срочно понадобилось туда, к чему была вся эта суматоха с заговором? Он мог, используя Солфордж, преспокойно пройти в Градерон, нейтрализовать стража и уйти, куда его душе угодно. Но и Лейан, и все воины (Балиан слышал, как они переговаривались у выхода из города – новость о готовящемся нападении на Врата Заката уже успела распространиться по Эндерглиду) почему-то этого в упор не понимали. Впрочем, Балиану так было лучше. Пусть себе говорят, все равно ничего не сделают. На Градерон им наплевать, многие даже радовались его неприятностям. Он бы и сам обрадовался, если бы не знал, что это может выйти боком всему Этериолу. Многое может выйти боком Этериолу, пока в нем обитает такое существо, как Таранос. Ни к кому в мире Балиан не испытывал такой всепоглощающей ненависти и хотел лично поквитаться с врагом, тем более что остальные этого делать не торопились. Бесконечные запреты на выход из Эндерглида, запрет Кристиану вернуться в город с семьей… Эндерглид попросту отгородился от внешнего мира стеной. Пока воображаемой, но когда строители закончат свою работу, она станет вполне реальной. Это бесило Балиана. С его точки зрения это было банальной трусостью. Ничто не мешало Гволкхмэю и Тристану оставить половину воинов охранять Эндерглид – ведь пока в нем даже нет Врат Рассвета! – а других послать на поиски и уничтожение Тараноса. Толку от преследователей не было никакого, только подняли бестолковую панику по всей округе, да и довели до трагедии – несчастный парень погиб от рук кровожадных отступников.

Балиан сердито пнул попавшийся под ноги камень. Жизнь казалась ему хуже некуда. Его рука ныла от злополучного льда и почти не двигалась – последний приступ закончился совсем недавно, и пальцы только-только начали ощущаться. Лед уже давно находился у критической отметки, но Балиан почему-то не чувствовал ни страха, ни желания что-либо делать с этим. Хороша альтернатива, погибнуть от проклятия или заставить Кристиана нарушить законы Этериола с использованием его дурацких Ключей. Упрямство брало свое, и Балиан молчал. Тем более что Юан и Кристиан не особо ретиво дознавались до этого – так, справились и забыли. Похоже, им и впрямь очень хотелось забыть об этом.

Приблизившись вплотную к запретной территории, Балиан почувствовал, как разум наполняют обрывки воспоминаний, уже довольно смутных. Он остановился у камня, ставшего надгробием Розетты. Теперь он окончательно признал – как бы несправедливо это все ни было, ничего нельзя изменить… Балиан вдруг подумал, что больше он сюда не придет, не остановится здесь. Зачем? Все кончено, уже давно. Ему помнилось, что в Дилане был обычай приносить на могилы цветы, и они с Кристианом усиленно следовали ему, навещая могилу матери, пока не поняли, что в этом нет никакого смысла. Цветы вянут, и от этого становится еще грустнее – и им, и, как предположил Кристиан, матери тоже. Даже если душа и после смерти прикована к телу, какая ей может быть радость в том, чтобы наблюдать за тем, как вянут цветы, напоминая о том, что принесшие их давно ушли и неизвестно, вернутся ли вновь? Видимо, в Этериоле сочли так же; во всяком случае, подобных обычаев здесь не было. С умершими прощались на похоронах и не имели обыкновения навещать их.

Подумав об этом, Балиан невесело усмехнулся. Розетта все равно не обрадовалась бы цветам.

Он провел рукой по камню и, не оглядываясь, направился вперед, вдоль гор. В горле стоял ком, глаза почти ничего не видели. Порой Балиан почти машинально заходил на запретную территорию, чтобы проверить, есть ли там кто-нибудь. Но ни свежих следов, ни трупов, ни живых людей не наблюдалось. И, странное дело, Балиана настолько снедала естественная тоска, что силы проклятий он почти не ощущал, хотя и опасался забредать слишком далеко.

Балиан не замечал, как вокруг постепенно темнело – он уходил все дальше от Эндерглида и приближался к Градерону. Спохватившись, что вокруг уже совсем темно и глаза почти не разбирают дороги, он остановился и огляделся. Ему стало не по себе. В темноте гнет запретной территории ощущался будто бы в десятки раз сильнее. Кроме того, вдали мерцали огни. Зрелище было жуткое. Балиан знал, что это вырывается из пещер струящийся свет, как и в пещере, где хранился Солфордж или где напали на Демиана, но это только усиливало неприятные чувства – все-таки такое освещение никак нельзя было назвать естественным.

С этой минуты Балиан больше не заходил на запретную территорию, только иногда останавливался и прислушивался. Но вокруг или царила тишина, или раздавались незначительные шорохи, причиной которых наверняка был обычный ветер.

Однако спустя несколько часов, когда Балиан уже почти признал свои старания бесполезными, подумав о том, что Таранос, быть может, и вовсе остался в поселении, о котором говорил Нейл, ему улыбнулась удача. Он даже сначала не поверил своим глазам, но как раз в этот момент из-за туч вышла луна и выхватила из тьмы человеческий силуэт, голову которого венчали большие витые рога…

– ТЫ! – грянул Балиан, обнажив меч.

Он не видел лица Тараноса, только темный силуэт, восседающий на одном из огромных камней, находящихся на запретной территории. Услышав крик, он спрыгнул вниз и стал быстро удаляться вглубь гор.

Балиан бросился за ним. Несмотря на ночной холод и мокрую одежду – он попал под дождь – его лицо и руки пылали. Ему было все равно, что он уходит в неизвестность, в ночь, полную дьявольских сокровищ и ужасных проклятий. В его голове осталась только одна мысль: Таранос здесь. Он снова трусливо убегает. Но он его догонит, непременно догонит…