– Тяжело ранен ваш Котов, – ответил следователь и бросил внимательный взгляд на Бурого.

А тому в этот раз даже притворяться не пришлось: «Как ранен?! – пронеслось у него в голове. – Неужели Козак опять прокололся?!»

– Как ранен?! – вырвалось у него вслух, но он тут же спохватился и добавил: – Кому нужно было в него стрелять?…

– А почему вы решили, что в него стреляли? – быстро спросил его следователь, насторожившись.

– Котов не мелкий пост занимал, – беря себя в руки, объяснил Бурый. – Если его заказали, то не ножом же пырнули!

– Экая осведомленность у вас в этих делах! – недобро прищурился следователь.

– Ну, зачем же так? Средства массовой информации кого хочешь просветят, – укоризненно посмотрел на него Бурый. – Тут собственные знания иметь не обязательно.

– Да? А что вы скажете на то, что заказчиком Котова считают вас?

– Меня?!

Бурый так оторопел от неожиданности, что его потрясенный вид поколебал уверенность следователя в причастности Бурого к смерти Котова и к тому, о чем Котов поведал в своей предсмертной записке.

А Бурый судорожно соображал, откуда могла просочиться информация, и тут его прошиб озноб: «А ну как Козака с Квачом взяли и те его заложили?!» Ведь следователь обмолвился, что Котов только ранен, а не убит. Значит, у Козака что-то сорвалось…

Внимательно следя за Бурым, следователь наблюдал, как на побледневшем лице бизнесмена сменяются эмоции – от недоумения до растерянности.

Решив, что с того достаточно, он попытался его успокоить:

– Да вы не переживайте так, Виктор Иванович! Разберемся… Давайте по порядку, – и вытащив из папки предсмертную записку Котова, попросил: – Расскажите, пожалуйста, о ваших взаимоотношениях с Гуреевым.

– А кто это? – спросил Бурый, решивший про себя, что будет все отрицать, какие бы ему обвинения не предъявляли.

– Ну как же! – удивился следователь. – Это же начальник золотоносного рудника, с которым у вас были какие-то дела, – он говорил так, словно это было общеизвестным фактом.

– Вы ошибаетесь, мой бизнес с золотом никак не связан, – отказался Бурый.

– Я и не говорю, что с золотом, – перебил его следователь, – я спрашиваю о вашей связи с начальником рудника Гуреевым.

– Да не знаю я никакого Гуреева! – возмутился Бурый. – И связей у меня по этой части никаких нет! Котов, в данном случае, был единственным человеком из моих знакомых, кто работал в золотодобыче, но мы с ним общались вовсе не на этой почве, и совместных дел у нас с ним не было.

– Да не может быть, чтобы такой занятой человек, как вы, стали бы тратить время на общение с человеком, не связанным напрямую с вашим бизнесом! – с усмешкой посмотрел на него следователь.

– Почему? Что я – не человек, и не могу иметь просто друзей? – вроде как даже обиделся Бурый.

– А говорили, что он вам не друг, а просто хороший знакомый, – опять прищурился следователь.

– Ну вот, начинается! – Бурый погладил начавший ныть затылок. – Теперь будете к словам придираться? Вы лучше объясните, что вы от меня хотите… Если вы пытаетесь что-то на меня навесить, так мне тогда лучше вызвать адвоката и пока помолчать.

– Кино насмотрелись или это уже из собственного опыта? – поддел его следователь.

– А вот это вы должны знать уже точно, – хмуро парировал Бурый. – Наверняка перед моим приездом «проконсультировались» по поводу меня – чист я перед законом, не привлекался.

– Верно! Пока не привлекались, – согласился следователь. – Но от сумы и от тюрьмы, сами знаете… – и он неожиданно положил перед Бурым исписанные Котовым листки, а сам откинулся на стуле, закуривая сигарету.

Бурый поднял первый листок и начал читать. По мере того, как он углублялся в смысл, ему становилось не по себе: Котов довольно подробно и почти безошибочно изложил свою версию событий, произошедших на руднике, а также роль Бурого в истории с попыткой хищения золота. Бурый про себя отдал ему должное: умный все-таки был мужик, быстро все просчитал, только не учел, что все это голые слова… Очевидцев нет, все свидетели погибли… слава Богу… Только трое – Валера, Козак и Квач знают… Надо бы их куда-нибудь подальше отправить, пока все не уляжется…

Дочитав до конца, Бурый вернул следователю листки и спросил, спокойно глядя ему в глаза:

– У Котова большие неприятности на работе?

Следователь слегка растерялся, но Бурый вроде и не ждал его ответа.

– Все это – пьяный бред, – твердо сказал он. – Проверяйте, если не верите, а я не обязан тратить время на доказательства, что я не верблюд.

– Где вы были сегодня с девятнадцати до двадцати одного часа? – спросил его следователь, склоняясь над бумагами, лежащими на столе.

– В семь вечера я выехал из офиса в ресторан, где должен был встретиться с Котовым и просидел там почти до двадцати одного, спросите у обслуги…

– Спросим, – кивнул следователь. – Какие отношения у вас были с Котовым и для чего вы назначили встречу?

– До сегодняшнего дня… – Бурый демонстративно покосился на «записки» Котова, – …считал, что нормальные отношения, а встретиться мы собирались потому, что давно не виделись, хотели выпить и пообщаться.

– У вас были с ним конфликты?

– Нет, я могу себе позволить не общаться с теми, с кем у меня могут быть конфликты, – усмехнулся Бурый. – Повторяю, у нас было банное общение. Ну, базарили за жизнь, иногда спорили по поводу политики, но не более того.

– Значит, у вас не было причин «заказывать» его? – сощурился следователь.

– Блин… – раздраженно покрутил головой Бурый и усмехнулся: – Ну наступил он один раз на мое любимое мыло, но это же не причина…

– Виктор Иванович, я же вас серьезно спрашиваю! – оборвал его следователь.

– Не похоже, чтобы серьезно, – сказал Бурый. – Неужели вы думаете, что кто-то на такой вопрос будет серьезно отвечать? Если бы и были у меня причины «заказывать» Котова, то я все равно никогда бы о них не сказал. Хотя бы потому, чтобы вы на меня лишнего не навешали. Короче, не имею я никакого отношению к покушению на Котова, более того, хоть он и написал обо мне всякую тут чушь, мне его жаль. И как только вы меня отпустите, я поеду к нему в больницу. Говорю это вам для ясности. Где он, кстати, сейчас?

– В морге, – буркнул следователь, вынимая какие-то бумаги из конверта.

– Как в морге? Вы же сказали… – Бурому снова не пришлось изображать потрясения, поскольку его и так тряхануло.

– В морге, – еще раз повторил следователь. – Два выстрела в голову. Вот, можете полюбоваться, – он протянул Бурому фотографию.

Но тот мельком взглянул на нее и, отвернувшись, сказал:

– Нет уж, увольте! Я не хочу видеть весь этот ужас. Это ваша прерогатива.