Мама обхватывает меня за талию и прижимает к себе. Мы в ужасе ждем, чувствуя течение под нами, в то время как в глубине нечто движется. Это, должно быть, какие-то механизмы. Неведомое нам оружие.

Первый удар оно наносит в середине строя – один из кораблей внезапно кренится. Слышится стон рвущегося металла. Ниже ватерлинии вспыхивает взрыв, во все стороны разлетаются пена и шрапнель. Пьемонтский корабль загорается, и взрыв в пороховом погребе сносит переднюю часть корпуса. Жар обжигает, но я не могу отвернуться – в священном ужасе я смотрю, как корабль тонет меньше чем за минуту, унеся в своем чреве боги знают сколько жизней.

Флагман содрогается под нами и лязгает, когда что-то бьет в корпус под водой.

– Толкай, Айрис, толкай! – приказывает мама, выпуская меня и подбегая к поручням.

Она наклоняется, вытянув руки, и вода, повинуясь ее воле, отступает.

Я присоединяюсь к ней и позволяю своей способности взяться за дело. Я давлю и толкаю, пытаясь отогнать то, что таранит наш корабль. Но оно непомерно огромное и тяжелое, и у него есть мотор.

Мы так заняты защитой корабля, что я почти не замечаю, как колышется вокруг нас армада. Некоторые корабли, не дожидаясь приказа, стараются развернуться; они движутся по вспененней реке, среди многочисленных стальных туш, которые то появляются из воды, то вновь погружаются. Пот выступает у меня на лбу, смешиваясь с дождем, и я ощущаю соленый вкус на губах. Он жжет глаза; я моргаю и отвлекаюсь.

– Мама! – выговариваю я.

Та стоит, воздев руки, как будто может вытащить этих чудищ из воды. От напряжения она рычит, но все звуки теряются в вое ветра.

Вновь сверкает молния, и синий зигзаг обрушивается вниз. Я не успеваю его отразить, и он попадает в соседний корабль. Вода и плоть шипят. Солдаты с воплями прыгают за борт, чтобы избежать жуткой смерти от электрического тока. Их тут же поглощает бурлящая вода.

– Мама! – повторяю я, уже громче.

Сквозь стиснутые зубы она выговаривает:

– У этих Красных негодяев есть подводные корабли. Корабли и оружие.

– Мы с ними не справимся?

Ее глаза сверкают ярко даже на фоне бури. Даже несмотря на то, что удача внезапно отвернулась от нас. Мама резко опускает руки.

– Только ценой больших потерь. Да и то никаких гарантий, – произносит она, словно завороженная.

Я пытаюсь вывести ее из ступора.

– Надо подняться на утесы, выйти на сушу. Мы можем опрокинуть их…

Телохранители подступают ближе – напряженные, готовые к действию. Они ждут приказа королевы.

Не обращая внимания на них, мама смотрит на меня.

– Разве? – спрашивает она, и ее голос странно мягок и отстранен. Как будто она только что проснулась.

Мама похлопывает меня по спине – ее прикосновение холодно и мокро. Она устремляет взгляд куда-то на палубу. Я поворачиваюсь и смотрю туда же, но вижу лишь последние следы крови Самоса, которые темнеют на стальных плитах. Напоминание о мести.

Даже дождь не может смыть эту кровь. Даже боги не в силах исцелить эту боль.

Я вздрагиваю, когда очередной корабль уступает атаке и опрокидывается килем вверх.

– Значит, все кончено? – спрашиваю я.

Мамины пальцы сплетаются с моими.

– Кончено? – выдыхает она, сжав мне руку. – Нет. Нет. Но прямо сейчас я хочу вытащить дочь отсюда живой.

Впервые за день я оборачиваюсь и смотрю в сторону моря. Это путь к отступлению. Я сглатываю, ошеломленная внезапным поворотом событий. Такое ощущение, что мне вырвали сердце.

Но выбирать можно лишь между смертью и поражением.

– Поплыли домой.

После стольких дней плена, когда меня, лишенного браслетов, душили Молчаливым камнем, вспышка пламени – все равно что вода для умирающего от жажды. Я позволяю огню лизнуть себя изнутри, задержаться на коже, как нежный поцелуй, а потом полыхнуть – так яростно и мощно, что проклятый электрикон отлетает. Он падает, и Мэра тоже – оба валятся на каменные плиты площади Цезаря.

Я бегу, не оглядываясь, и за мной тянется шлейф огня. Еще один взрыв я держу наготове, в кулаке, используя всю энергию, чтобы он не потух. Ноги несут меня через площадь – никогда еще я так не бегал. В силе и быстроте я уступаю Кэлу, однако страх придает мне бдительности и храбрости. Царящий в Археоне хаос – ключ к моему спасению. Не говоря уж о доскональном знании дворца. Дворец Белого огня был моим домом, и я его не забыл.

Внезапного появления сотен бойцов Алой гвардии более чем достаточно, чтобы отвлечь людей Кэла, которые пытаются устоять против Озерных. Тем не менее, я не поднимаю головы – черные волосы падают мне на лоб, скрывая всем известное лицо.

«Эти солдаты были на моей стороне. И им следовало на ней оставаться».

Внезапно внутренний голос менятся.

«Глупцы они, все до одного», – усмехается мать. Я почти чувствую призрачное прикосновение ее рук – она поддерживает меня и не дает споткнуться. «Променять тебя на этого несчастного бесхребетного мальчишку. Конец династии. Конец эпохи».

Она права. Она никогда не ошибалась.

«Если бы только отец видел тебя сейчас, Кэл. Если бы он видел, каким ты стал и что сотворил с его королевством».

Среди моих многочисленных сожалений есть одно, самое сильное. Отец умер, любя Кэла, веря ему и не сомневаясь в безупречности своего первенца. Иногда я думаю: нужно было просто оставить все как есть. Сделать так, чтобы отец понял, насколько несовершенен его идеальный сын.

Но у матери имелись свои причины. Она лучше знала.

Это всего лишь еще один неизбранный путь. Мертвое будущее, как сказал бы Джон.

Очередной снаряд взрывается поблизости, и, как раньше, я им пользуюсь для маскировки. Дым и пламя окружают меня, не причиняя вреда и позволяя скрыться. Я не могу вернуться в Казначейство, пока вокруг снуют Красные крысы. Но есть и другие способы добраться до подземки, ускользнуть из Археона незамеченным. Туннели, которые знакомы мне лучше всего, начинаются во дворце, и я как можно осторожней пробираюсь туда.

Проклятый поезд. Будь проклят тот, кто украл его. Трусливый хорек, который теперь катит на нем, целый и невредимый. Ну что ж, по рельсам можно идти и пешком. К темноте я уже вполне привык. Что такое несколько миль? Сущие пустяки. Тьма всегда окружала меня, упрямая, как несмываемое пятно. Она вечно следует за мной.

Но куда я пойду? Куда могу пойти?

Я – свергнутый король, убийца, предатель. Чудовище с точки зрения любого человека, у которого есть глаза и капля здравого смысла. В Озерном крае, в Монфоре, в собственной стране меня ждет смерть. «Я это заслужил, – думаю я на бегу. – Мне следовало умереть тысячу раз, подвергнуться сотне казней, каждая из которых мучительнее предыдущей».