По ту сторону врат, где было теплее и светило солнце, сэр Майкл громко командовал перестроением армии. Врата приоткрылись, и перед войском предстала снежная тьма. Свет, падающий из врат, освещал бой Тома Лаклана в сотне шагов отсюда, и снег в этом свету казался совсем неестественным.

Воля рухнула, но ее составляющие еще боролись. Тысячи червей и личинок разбежались по земле, почти незаметные в снегу. Петрарка создал пелену огня, которая уничтожила и снег, и одайн, по крайней мере поблизости.

В эфире Эш потянулся вперед и начал поглощать силу объединенной воли одайн. Ему нужно было возместить все, что он использовал и растратил, но разрозненная воля одайн не походила на силу одного побежденного существа, и ему требовалось время.

Черника из клана Длинной Плотины сражалась весь день, мех перепачкался в крови и в чем-то еще и стал грязно-коричневым, а не золотым, в левом боку зияла рана, нанесенная каменным топором пещерного тролля. Но она и ее клан стояли рядом с герцогиней и держались до самого конца.

И люди пришли и освободили их из ловушки.

Люди даже предложили им еды, и она хорошо поела, но тьма сгущалась, и Чернике хотелось спрятаться под деревом, оказаться подальше от открытого неба и падающего снега — от снега всем медведям сразу хотелось спать. Вместе они побежали на запад, закинув топоры за спину, в спорную землю между Пенритом и лесом. Там древняя дорога возвышалась на четыре фута над землей, и там были люди. Черника видела, как другие люди высаживаются с лодок на юге и как на востоке идет снег. Она мечтала о безопасном укрытии в лесу, и медведи спрятались в деревьях на опушке, где в лучшие времена люди держали свиней и совсем не было подлеска. Оказавшись под огромными старыми кленами, медведица успокоилась.

Но она продолжала осторожничать, потому что в лесу еще были враги, а в полях на востоке встречались боглины и даже худшие твари. Черника повела своих медведей на север, избегая боя, она искала кучу поваленных деревьев или маленькую пещеру, чтобы переночевать.

Через час непрерывной ходьбы она увидела огонь и, осторожно подобравшись ближе, поняла, что это костер, а вокруг сидят люди. Черника мало доверяла людям, но много повидала их на своем веку. И ей нравились две пещеры, которые эти люди нашли.

Она сделала движение лапой, и ее воины распластались на снегу. Затем она осторожно подошла ближе, пока ее не заметил часовой, молодой рыцарь с тяжелым арбалетом в замерзших руках.

— Стой! — крикнул молодой человек. — Назови себя!

— Я Черника из клана Длинной Плотины, — рыкнула она. — Я целый год сражалась вместе с людьми!

— Галаад! — позвал юноша.

Не успел лед между пальцами неприятно затвердеть, как появился еще один человек. Он поклонился ей и показался знакомым.

— Я знал Кремня, — сказал он. — Меня зовут сэр Галаад д’Эйкон.

— Ах, милый Галаад, — проворчала Черника, — я хотела, гр-р, разделить с вами ваши пещеры.

— Присоединяйтесь к нам, — кивнул Галаад.

Толпа бойцов, прорвавшихся через врата, устала, и Том увел их назад. Он не потерял ни единого человека, но его беспокоили черви и снег.

Сэр Майкл поставил на их место пугал. Вся фаланга прошла через врата очень быстро и выстроилась в каре прямо перед ними. Буран закончился, луна освещала ровный снег, на западе виднелась длинная гряда облаков, предвещавшая дурную погоду, но пока что выглянули звезды.

Герцогиня Вениканская закуталась в отороченный мехом кафтан, который принесли ей слуги. Пищальники Эдварда гуськом проходили через врата и в изумлении озирались, а затем вышли сэр Майкл и Изюминка.

— Ну и холодина, — пробормотала Изюминка и поцеловала герцогиню: — Привет, милая.

Майкл поклонился. Изюминка отступила назад, отдавая приказы. Вениканские моряки выходили из врат, а за ними прочая этрусская пехота.

— Император подойдет через несколько минут, — сказал Майкл. — Спать и есть будем по очереди. Там, за вратами. Тут слишком холодно. — Он уже дрожал.

— Долго? — спросила герцогиня.

— Два часа. Том Лаклан велел беречься червей и немертвых.

— Я займу кое-какую территорию? — снова спросила герцогиня. — Вон там дом, поля, холм…

— Нам нужен кто-то, кто уже бывал здесь. — Майкл снова поежился.

И тут появился император. Он прошел через врата пешком, а Анна Вудсток вела за ним сияющего Ариосто.

— Я здесь бывал, — сказал Габриэль. — Это сад госпожи Хелевайз, только крови много. И Том здесь бывал. Жизель, там, на западе, есть холм. Иди туда и расчисти территорию. Изюминка? Я собираюсь полетать, а ты не потеряй врата. Кто-то должен остаться на страже. И я захочу выпить, когда вернусь. У нас получилось!

Он вскочил в высокое седло. Габриэль широко улыбался, и Изюминка поняла, что тоже улыбается.

— Получилось! — крикнула она ему.

— Это точно, — сказал он, и грифон прыгнул в морозный воздух.

У СТЕН ЛИССЕН КАРАК — ГЭВИН МУРЬЕН

На вершине холма было холоднее, чем внизу, в долине, но обзор лучше. Гэвин очень замерз, но винить в этом не мог никого, кроме себя: плащ остался где-то рядом с лагерем, далеко внизу.

Вдоль хребта тянулась полоса огромных костров. Они должны были не только сплотить армию, но и согреть ее. У Гэвина был складной стул, и он сидел спиной к костру и лицом к полю боя. Теперь, когда метель улеглась, он видел догорающий вдалеке Пенрит, дымящиеся руины Вудхолла на северо-западе, кишащие боглинами, шпиль церкви Святой Марии почти прямо на севере, над гостиницей в Эмблсе. Самой гостиницы он не видел. У подножия холма стоял Ливингстон-холл, где с самого полудня велись ожесточенные бои. Даже сейчас, в темноте, очередная группа демонов нападала на него.

Принц Окситанский распоряжался там лично. Он устоит, или весь мир рухнет. А за спиной оставались предместья и стены Альбинкирка, и противник предпринял две попытки нападения в темноте. Получилось, что враг удерживает огромный полукруг, от Пенрита почти до Саутфорда. Гэвин удивился и обрадовался, поняв, что солдат неприятеля можно посчитать: он оценивал их не по головам, а по длине строя. Сегодня они растянули силы Эша почти на пятнадцать миль. В этой ситуации хорошие доспехи и хорошая выучка стоили дороже свирепости и натиска.

Но теперь их заставляли встать плотнее. Завтра заявится Эш со своим ужасным пламенем, и Гэвину нечего будет ему противопоставить.

— Чего я по-настоящему хочу, — сказал Зеленый граф, — так это напасть.

— Напасть? — переспросил Грегарио. — Нас осталось всего ничего.

— Сегодня у нас получилось. Смотри, если Экреч развернется в другую сторону, он будет обращен к стенам Альбинкирка. Он мог бы отрезать