Встаньте перед «Моной Лизой» — и все споры историков о том, кто и при каких обстоятельствах выступал ее заказчиком, сразу стихнут и забудутся. Пока Леонардо работал над ней, за эти последние шестнадцать лет его жизни «Мона Лиза» перестала быть просто портретом одного человека. Она приобрела универсальный характер, вобрала в себя все накопленные Леонардо знания о внешнем проявлении внутренней жизни человека, о тесных связях между человеком и миром, в котором тот живет. Как и «Витрувианский человек», вставший посреди земного квадрата и небесного круга, Лиза, сидящая на балконе на фоне вневременного геологического пейзажа, воплотила в себе глубокие размышления Леонардо о природе человека.

Ну, и что же теперь сказать всем исследователям и критикам разных эпох, которые сокрушались, что Леонардо слишком много времени растратил попусту, изучая оптику и анатомию и размышляя об устройстве Вселенной? «Мона Лиза» отвечает им улыбкой.

Много лет Леонардо усиленно искал себе надежных покровителей, которые оказывали бы ему безусловную поддержку, всячески опекали и баловали бы его — словом, относились бы к нему по-отечески. Между тем родной отец опекал его лишь эпизодически. Хотя Пьеро да Винчи устроил сына подмастерьем к хорошему мастеру и изредка помогал ему получать заказы, его поведение с начала до конца отличалось непостоянством: он отказался признать сына законным и не упомянул его в завещании. Главным достоянием, которое он оставил в наследство сыну, стало неутолимое желание обрести безоговорочно щедрого покровителя.

Прежде ни один из благодетелей не дотягивал до идеала. Когда Леонардо был молодым художником и работал во Флоренции, городом правил один из самых прославленных в истории меценатов, Лоренцо Медичи, но он практически не давал ему заказов, а потом отослал с дипломатической миссией в Милан — с лирой для Лодовико Сфорца. Лодовико же пригласил Леонардо к своему двору далеко не сразу, а лишь спустя много лет, причем сам же герцог и помешал ему выполнить самый важный заказ — конный памятник. После захвата Милана Францией в 1499 году Леонардо искал покровительства самых разных влиятельных людей, в числе которых были французский наместник Милана Шарль д’Амбуаз, жестокий итальянский полководец Чезаре Борджиа и горемычный Джулиано Медичи, брат папы римского. Но у каждого из них обнаруживались свои изъяны или слабости.

137. Король Франции Франциск I, последний покровитель Леонардо (портрет работы Жана Клуэ).

Съездив в декабре 1515 года вместе с папой Львом Х в Болонью, Леонардо познакомился с новым королем Франции Франциском I, которому в ту пору исполнился 21 год (илл. 137). В начале того года он унаследовал трон своего тестя, Людовика XII, который восхищался Леонардо, коллекционировал его произведения и относился к немногочисленным людям, способным уговорить его взяться за кисть. Незадолго до встречи с Леонардо в Болонье Франциск занял Милан и прогнал Сфорца, как в 1499 году это сделал Людовик.

Вероятно, именно тогда, в Болонье, Франциск и пригласил Леонардо во Францию. Но Леонардо вернулся в Рим — впрочем, ненадолго: возможно, ему просто требовалось привести дела в порядок. Все это время Франциск и его придворные продолжали уговаривать его перебраться во Францию, и к этому их всячески побуждала мать Франциска, Луиза Савойская. «Прошу вас напомнить маэстро Леонардо, что ему следует поскорее приехать к королю», — писал один придворный Франциска французскому послу в Риме в марте 1516 года и добавлял, что Леонардо непременно нужно «заверить от всей души, что его ждет самый радушный прием и у короля, и у королевы-матери»[859].

В том же месяце умер Джулиано Медичи. С самого начала, еще во Флоренции, отношения между Леонардо и семьей Медичи были непростыми. «Медичи и возвысили меня, и погубили», — такую таинственную запись сделал он у себя в тетради вскоре после смерти Джулиано[860]. Вот тогда он и принял приглашение французской королевской семьи — и летом 1516 года (пока Альпы не завалил снег) покинул Рим и отправился ко двору короля, которому суждено было стать его последним и самым заботливым покровителем.

До этого Леонардо никогда не выезжал за пределы Италии. Ему было 64 года, но он выглядел старше и понимал, что это, вероятно, его последнее путешествие. Ему пришлось купить нескольких мулов, и они везли предметы домашней обстановки, сундуки с одеждой, рукописями и по меньшей мере тремя незаконченными картинами, которые Леонардо упорно дорабатывал: это были «Святая Анна с Мадонной и младенцем», «Иоанн Креститель» и «Мона Лиза».

По пути на север Леонардо и его спутники заехали в Милан. Салаи решил остаться там — во всяком случае на время. Ему было тогда 36 лет, он давно возмужал и уже не мог играть при Леонардо роль красавчика-приживальщика или бороться за внимание учителя с аристократом Мельци (тому было всего 25 лет, и он всегда оставался при Леонардо). Потом Салаи поселился на окраине Милана, в доме при винограднике, который Леонардо получил от Лодовико Моро. В течение трех лет, оставшихся до смерти Леонардо, он приезжал к Леонардо во Францию, но ненадолго: ему лишь однажды выплатили жалованье, и оно составило всего одну восьмую от денежного содержания, которое регулярно получал Мельци.

Возможно, Салаи не последовал за Леонардо еще и потому, что у того появился новый слуга, Баттиста де Виланис, который вместе с ним поехал из Рима во Францию. Вскоре Леонардо привязался к нему, как раньше к Салаи. В итоге Салаи унаследовал только половину миланского виноградника и прав на него, а вторая половина отошла Баттисте[861].

Франциск I был высоким (ростом более 180 см) широкоплечим мужчиной, его обаяние и отвага очень привлекали Леонардо. Король любил вести войска в бой. Под реющими стягами он бесстрашно мчался на передний край сражения. А еще, в отличие от Чезаре Борджиа и некоторых других бывших покровителей Леонардо, Франциск был человеком благородным и порядочным. Захватив Милан, он не стал убивать герцога Массимилиано Сфорца, не заточил его в темницу, а позволил ему жить при французском дворе.

С ранних лет мать, просвещенная Луиза Савойская, и множество усердных и высокообразованных наставников прививали Франциску любовь к итальянскому Возрождению. У французских королей, в отличие от итальянских герцогов и прочих государей, имелось весьма скромное собрание живописи, а скульптуру они почти совсем не коллекционировали. Французское искусство заметно уступало итальянскому и фламандскому. Франциск I решил, что при нем все будет иначе. Он вознамерился создать во Франции климат не менее благоприятный для Возрождения, чем в Италии (и во многом преуспел в этом начинании).