конь для современной России – явление ископаемое. Я предпочитаю вещи, которые олицетворяют твой ум, твои чистые вкусы и дают тебе гарантию в старости.

– Истина, господин Альпер! Прекрасная истина! – Руберт встал, легким движением руки надел шляпу. – Итак, в два в «Славянском базаре»…

* * *

– Почему ты так решил?

– Серж не хотел, чтобы Маслова была с нами. Но я настоял, что после смены на телефонном узле она туда приедет. Серж согласился со скрипом.

– А чем она ему мешает? Не будет же он тебя вербовать? Это глупо!

– В том-то и секрет. Я размышлял над ситуацией и понял, что где-то Екатерина встречалась с этим Икс, и он опасается, что она его вспомнит, узнает.

– Логично. Только мне думается, будет какой-то важный разговор, может быть предложение, просьба, и он не хочет, чтобы Маслова присутствовала при сем.

– Выходит, обмен мнениями с начальником состоялся: я пришел со своим, ушел с вашим. Только позвольте остаться при своем мнении. Я чую, что я прав.

– Распустил я вас: мнения свои имеют, решения самостоятельно принимают. Если так пойдет, то меня увольнять надо, начальник не будет нужен, – проворчал полковник. – Самарин тут заявил: «Я принял решение и освободил Райского. Изъявил желание оказать помощь в поимке Сержа. Я не стал его разочаровывать, что мы и сами с этим справились, но решил, что такой порыв заслуживает свободы. Тем более, что мать написала отказ от своего заявления в хищении драгоценностей. Вы не возражаете против моего решения? Это же надо! Сам выпустил, а потом спрашивает – возражаю ли я. А если возражаю? Он что, поедет и вновь его привезет в Лефортовскую тюрьму?

– У вас плохое настроение? – спросил Барков. – Или зубы болят?

– Болят! Еще как болят! Косвенно и интуитивно смерть Шкета и смерть Слюнявого – дело рук Сержа, но доказать мы это не можем. Так что остерегайся принимать из его рук чашу дружбы. Не понравишься ему или Иксу – и может быть развод. Зубы болят! Зубы болят! – передразнил он Баркова. – С вами никакого сердца не хватит, умники! Ты мне со своей экстрачувствительностью не набей черепков. Как говорится, с Богом! – он вытащил из багажничка телефонную трубку и приказал: – Через посты ГАИ блокировать трассу. Все машины, отъезжающие от Избы на Москву с пассажирами-мужчинами в возрасте старше тридцати лет осторожно проверить, скрыто переснять на пленку, проконтролировать конечные маршруты. Все должно быть чисто. – Лазарев положил телефонную трубку.

– Может быть, пойдем на Икса через меня? – заметил Барков. – Вы же сами говорили об осторожности.

– Я и сейчас говорю. А если ты ему не понравишься? Если Икс что-нибудь почует? Тогда на Серже можешь крест поставить, он с ним связь оборвет. А мы с чем останемся? Для твоей информации сообщаю. Мы случайно взяли одного иностранца в Одессе, он шел с кем-то на связь, нес большую сумку советских денег и сигареты «Вайсрой». В его книжке была запись: «Серж». В тот день, когда его взяли, твой Серж был в Одессе, за месяц до прихода судна в порт он прилетел туда самолетом. Его имя есть в списках пассажиров. А вскоре нашли убитого забулдыгу Слюнявого, недели три пролежал в квартире, разложился, использован яд. При обыске обнаружили дорогую фотокамеру и кусочек фотолистовки. А теперь вспомни явку к нам Князя со всеми фотопринадлежностями, который печатал тексты антисоветских листовок для армии. Он опознал на фото Сержа. Более того, при обыске в Одессе нашли-таки окурок известных тебе сигарет. Думаю, он и летал на связь с иностранцем. Она тебя не касается, но ты должен понять, что тут работают не дилетанты. Не с дураком имеем дело, и голову зря не подставляй. Прежде чем тебя пригласить в Избу, он тридцать шесть раз звонил по телефону. «Ждите ответа» и пару раз наверно, все же, получил инструкции. Тут все разработано. Поведение твое, Алексей Иванович, оговаривать не будем. На Сержа не дави, пусть он давит на тебя, втягивает, пей, но держись. Хочешь, врача пришлю в Избу, он тебе поможет преодолеть алкоголь? – спросил полковник то ли в шутку, то ли всерьез. Барков не понял.

– Как-нибудь сам! – засмеялся он, решив что это шутка. – За эти дни как «сдружился» с Сержем, я выработал тактику, и меня не так-то просто свалить.

– Ну-ну! После операции, если удачно проведешь, направим тебя в ЛТП.

– Куда? – не понял Барков.

– В лечебно-трудовой профилакторий, где алкоголиков лечат, – засмеялся Лазарев.

– Спасибо, товарищ полковник, а я думал, вы мне курорт предложили.

– Эх, Алеша, курорт нам только снится. Ты что, на самом деле хотел бы на курорт? Ты же неорганизованный человек, а там по часам подъем, отбой, обед, да и врачей замучаешь – они же не смогут найти у тебя болячек. Правда, есть у тебя одна болячка, ты не женат. Уже постарел слегка, и холостяк!

– А я женюсь! – в тон полковнику ответил Барков с улыбкой.

– Припоздал ты, Алеша. Когда на комсомольской работе был, надо было жениться, или в нашей школе подругу выбирать, а в наших санаториях только жены чекистов отдыхают, потому что самим чекистам некогда. Посмотри, что делается в Дзержинском.

– А я поеду в профсоюзный дом отдыха.

– Ладно, эту беседу продолжим потом. Вот твоя Изба-едальня показалась. Не забудь расплатиться с таксистом.

– Не забуду, не забуду. Я уже отключился от вас.

Машина подкатила к русской избе, украшенной узорами по стене и фронтону, с высоким крыльцом. Справа и слева стояли несколько частных и служебных машин, люди входили и выходили из Избы. Алексей заплатил Лазареву, и такси, развернувшись, умчалось обратно.

– Алекс! – услышал Барков голос с веранды.

Это был Серж. Он сидел за столом, уже уставленном закусками и винами, но ничего не начинал.

– А Екатерина? – спросил он.

– Как только сменится, приедет.

Серж сразу взялся за дело и налил коньяк в рюмки.

…Катя приехала, когда они уже основательно выпили, во всяком случае Серж вел себя развязно, громко смеялся, шумно встретил Маслову, стал целовать ей руки.

Девушка зло посмотрела на него и тихо прошипела:

– Опять споил Алешу! Встал ты на нашем пути! Пьянки, пьянки каждый день! Змей подколодный! Ты от него отстань!

– Ты что, девочка моя, он мне нравится, я с ним без всяких мыслей.

– Смотри у меня! – погрозила она пальцем и улыбнулась.

Они ели, пили, разговаривали о всяких пустяках, Алексей иногда танцевал с Катей, и в эти минуты спрашивал:

– Хоть одну знакомую физиономию, пусть случайно знакомую, видела?

– Нет! Я всех пересмотрела, все столики, официантов, никого не знаю. Может быть, его приятель сидел в машине, – высказала она предположение, чувствуя себя виноватой, что никак не может